— А на следующий день, после баталии с разбойниками, — увлечённо вещал Кощеев, — когда время уже к полудню подходило, едем, значит, мы по Пышме ровненько друг за дружкой. И вдруг, слышу, треск! Упряжка с санями, что второй шла, под лёд провалилась! Кони ржут, бьют копытами, а полынья всё больше становится! Головной упряжке вперёд бы надо, а они встали, помочь наверно хотели, и тоже под лёд! Гляжу, и третья начинает заваливаться! Я свои сани развернул и к берегу скорее. Так и спаслись.
— Много народу-то погибло?
— Шесть душ, Ваше высокоблагородие. Баба господина путешественника со служанкой, два воина и двое возничих, да дюжина лошадей.
— Прими Господь их души грешные, — сказал Михаил Иванович, осеняя себя крестом.
— Особенно бабу жалко, — перекрестившись, продолжал Игнат, — красивая была… А вечером, когда лагерем отдыхали, так пела хорошо, хоть и не по нашему, а за душу брало.
— Ты, Игнат, смотри, на чужих баб заглядываться будешь, быстро головы лишишься. Главное казну сохранили и в целости доставили, — поучительно сказал Фёдор.
— За казну отдельное спасибо. А сейчас идите с господином прапорщиком, он вас в казарме солдатской всех троих пока определит, а нам с господином Марсель ибн Каримом пообщаться нужно.
* * *
— Марсель ибн Карим, расскажите мне о Персии и откуда вы так хорошо знаете русский язык? — воевода задавал ход беседы, а комендант сидел молча в сто-роне и наблюдал.
— Моя мать была русской. Одна из многих наложниц в гареме моего отца. Но она не являлась его женой. Детей, рождённых от наложниц, в ханском дворе проживало не менее семи десятков. Официальных детей у хана было тринадцать человек, жили они от нас отдельно. Поэтому никаких прав, чтобы занять достойное место при дворе, у меня не было…
Агеев старался говорить не спеша и с достоинством. Иногда, будто заговариваясь, он начинал говорить на арабском, но потом, спохватившись, переходил на русский. Он рассказывал про историю Персии, про войны, которые она вела, про быт населяющих её людей… О том, как решил попытать счастье в чужой стране, об успешной торговле в Цинской империей и желании при помощи этих капиталов достойно устроить свою жизнь в России, а преследуя честолюбивые планы поступить на военную службу.
— И, как я понимаю, все ваши богатства сейчас находятся на дне реки? И всё, что вы имеете, это оружие и то, что надето на вас?
— К сожалению, да.
— А вам ещё нужно кормить ваших людей.
Михаил Иванович был управленцем, и старался использовать все выгоды и возможности на своём посту для лучшего выполнения тех задач, ради которых он сюда поставлен. Поэтому, он был ужасно рад, что благодаря этому юному искателю приключений была спасена армейская казна. Но его совесть, как и у любого нормального человека, требовала как-то отблагодарить этого юношу за помощь. А управленец в его душе хотел сделать так, чтобы благодарность обернулась выгодой для него.