"Опять все зависит от меня, - горько подумал Тур, - И мне надо что-то придумать; иначе кто-нибудь не выдержит последнего чуда, не перенесет прощального всплеска запредельной воли". Он поднялся, отошел от ненужного пульта управления и присоединился к стоящим. К нему подошла Лойда и ободряюще прикоснулась плечом к руке. Максим вместе со всеми жадно всматривался в обзорный экран, пытаясь отыскать детали, которые можно было бы истолковать как признаки видеообмана.
Но и общий вид, и мелкие подробности убеждали в подлинности, в абсолютной реальности видимого. Все и так, и не так, как выглядело шесть лет назад.
"Ойкумена" висела над центром Евразийского континента, у северных отрогов Горного Алтая. Зеленая шагреневая кожа сибирских лесов сократилась до нескольких малых кусочков. Новые города, громадные купола промцентров, широкие дороги, разделяющие квадраты распаханных полей. Возрастающие потребности растущего населения Земли резали и кроили карту планеты непрерывно и беспощадно.
Новые космические станции, лаборатории и заводы густым роем царили над обжитым пространством, продляя его вверх. Со смешанным чувством облегчения и несогласия Тур поднял голову. Небо свое, узнаваемое: и Большая Медведица не соответствовала своему имени, а повторяла очертания ковша, и Полярная, полюс его вселенной, не имела ничего общего с гигантом Антаресом.
Тур приказал Биоргу войти в радио и телесеть планеты. Голоса комментаторов заполнили навигаторскую, изображения, отобранные Лелем, окружили помещение цветным поясом лиц и пейзажей.
На Земле кипела жизнь, Земля еще не заметила появления "Ойкумены", не опознала ее. Говорили о достигнутом, о неодолимой силе человеческого разума, о новых открытиях и планах, о людях великих и простых. Показывали мегаполисы, превосходящие размерами естественные острова, океанские космодромы...
Луна покрылась почти сплошной сетью земных поселений. Кратеры накрыли куполами, множество космических станций отделили лунное небо от космоса.
Вновь Тур ощутил биение человеческой мысли, напряженную целеустремленность людей в нарисованное ими же будущее, бесконечную уверенность в своей правоте и силе, в том, что человек пришел в мир завоевателем и он завоюет мир для себя, подчинит все и вся...
Голос Гровса, почти неслышный, снова бессильный, стал визитной карточкой вернувшихся из изгнания.
- Во что мы превратили Рай! Близко, но недосягаемо. Первые люди Рая... Виталий и Елена...
Пожалуй, только после слов Гровса они уяснили, что же произошло на самом деле.