Если Молли когда-нибудь станет секретным агентом, ее цель никогда не исчезнет из
поля ее зрения, благодаря экстраординарной чуйке.
— Конечно, нет. Я его даже не видела.
Молли посмотрела на меня недоверчивым взглядом.
Я отвернулась и стала поправлять волосы перед зеркалом. Не то, чтобы моя прическа
нуждалась в улучшении, однако это позволило мне на чем-то сфокусироваться.
— Эй, — сказала я, — как думаешь, твоя мама заплатит мне, если я снова подстригу
ваш газон?
— Не думаю, — безапелляционно заявила Молли. — В прошлый раз ты подстригла
его слишком коротко. Потребовался месяц, чтобы трава отросла до нормальной длины.
— Я говорила, что нужно поменять газонокосилку.
Молли порылась в рюкзаке и вытащила оттуда арбузный блеск для губ.
— Дело не в газонокосилке, а в человеке, который ей пользовался.
Я вздохнула.
— Мне нужно найти подработку, чтобы заработать еще денег, иначе не видать мне
Коста-Рики этим летом.
— Моя сестра могла бы иногда нанимать тебя в качестве сиделки, — сказала Молли.
— Если пообещаешь не ронять и не терять ребенка.
Я сморщила нос при мысли о грязных подгузниках. Подтирание детской попы — не
лучший вариант, каким бы милым ни был племянник Молли.
— Боюсь, что даже после этого не накоплю нужную сумму, — сказала я, хмурясь
своему отражению. — Эта программа — шанс всей жизни. Я ждала своего взросления
долгие годы, чтобы поехать. Если я не поеду этим летом, выпадет ли мне еще раз такая
возможность?
— Ты поедешь туда, — сказала Молли. — Я могу одолжить тебе двести долларов из
своих.
Я улыбнулась.
— Спасибо, но я не могу взять у тебя деньги. Ты ведь копишь на новый компьютер.
Молли пожала плечами.
— У меня еще будет куча компов в будущем. Так что предложение в силе, если
нужно. Пойду, перехвачу Эллиота. Ты со мной?
Я покачала головой, стараясь скрыть раздражение. Неужели она думает об Эллиоте
каждые пять секунд?
— Нет, я присоединюсь к тебе позже, когда ты отлипнешь от него.
— Эй, я все еще могу быть современной, нацеленной на карьеру женщиной и иметь
при этом прекрасную личную жизнь, — сказала мне Молли, покидая помещение.
Как только дверь за ней закрылась, зашумел сливной бачок и одна из кабинок
распахнулась. Из нее, набросив на плечо рюкзак, вышла Ханна Коэн. Она молча подошла
к раковинам, помыла руки и тщательно высушила их. Я притворилась, что крайне
увлечена содержимым своего рюкзака, роясь внутри, лишь бы не говорить с ней.
Наконец, выбросив бумажное полотенце в мусорное ведро, она повернулась ко мне и
сказала:
— Здравствуй, Эйвери.
— Привет, — ответила я, все еще находясь по локоть в рюкзаке. Моя