— Сейчас — только с моей помощью. Таковы правила, — Чародей вновь положил руку ему на плечо и вопросительно посмотрел.
— Перемещай, — прохрипел Грег, — пока эта девица не сожгла весь наш мир.
* * *
Анфиянна стояла на вершине своей пирамиды с отсеченным верхом. На камнях, не причиняя деве вреда, ярким пламенем горел огонь, отражаясь и в полыхающих её глазах.
А у пирамиды покорным строем собирались солдаты: в красных одеждах — из града советников, в длинных полосатых одеяния — из Анфеи. Простой народ толпился неподалеку, с опаской поглядывая на свою правительницу.
— Что ты задумала?! — прокричал Грег.
Анфиянна одарила его гордым холодным взглядом.
— За красными песками, — ровно произнесла Огненная Дева, — есть другие города. Рано или поздно они дадут о себе знать. И я хочу быть готовой. Огнем дам знать о себе первой!
— Не смей развязывать войны!
— Не смей указывать мне! Я думаю о своем народе!
— Еще вчера жители соседнего града не были твоим народом! Но теперь ты знаешь их. Они служат тебе и восхваляют тебя! А сколько бы из них погибло, пойди советники на войну!
Грег и Анфиянна замолчали. Глаза в глаза: оба горят и пылают, и Грег чувствует, ей тоже больно, ей тоже хочется мира, хочется дальше спокойно править, как правила она два века.
— Мир необъятен, — Верховный встал позади Анфиянны и по-отечески положил руку на её плечо, — изучи его, узнай, постигни и потом думай, стоит ли покорять, — мягко произнес Чародей.
— Пусть твой огонь греет, а не сжигает, — проговорил Грег. — Подари городам своим столько спокойных лет, сколько отведет судьба.
Анфиянна сжала зубы, тень сомнения на лице, внутренняя борьба с самой собой.
— Ты поможешь мне? — посмотрела на Грега с вызовом, проверяла его, хотела сломать и подчинить.
— Мне некуда возвращаться, — холодно со сталью в голосе ответил Грег. Он видел её боль, и боль та почти тронула душу. Не простил девицу за обман и доверять ей не сможет более, не искупит она ложь свою так просто. Но он будет с ней, раз так надо. И всё же ей он не подчинится. — Я стану твоим мужем, — проговорил Грегори.
— Не станешь, — улыбнулась правительница двух городов, — я ведь говорила, брак мне не нужен.
Думает, сломила. Грег покорно поклонился. Тогда в саду он уже пошел против своих принципов — просто ради нее, потому что возжелал сильно. Но мира он желает еще сильнее. И жить с Огненной ради спокойствия простого народа он сможет. В этом «выгода» его, а когда есть выгода и проблем быть не может.
— Добрый народ мой! — развернулась она к толпе. — Не бойся, добрый мой народ, что солдат я собираю. Не армия это более, скажу я тебе, народ мой славный! Отныне они — стражи, что покой городов наших охраняют, что помогут им едиными стать, миром и благополучием союз этот скрепить. И скажу я тебе, добрый народ мой, дам слово правительницы двух городов, что будут носить теперь имя Анфея, что не прольется более кровь невинных. Пусть покарают меня Великие Светила. И добрые стражи наши с миром пойдут на караванах за пески красные, воспоют они песнь о Великой Анфее, воспоют нас в сердцах и душах иных. Пусть узнают они, что таится за песками красными, быт иных городов познают и вернутся.