Когда мы приблизились к моей калитке, мой домашний островок выглядел темным и тихим. Хоть я и надеялась увидеть этот теплый желтый свет из окон, как в окружающих домах, мерцание от экрана телевизора.
Эллиот засунул руки в карманы, заставляя мелочь внутри звякнуть.
— Они вообще дома?
Я посмотрела на гараж и увидела бьюик папы и лексус мамочки рядом.
— Похоже на то.
— Надеюсь, я не сделал ваши отношения с Пресли ещё хуже.
Я отмахнулась от него:
— Пресли и я возвращаемся к истокам. Это первый раз, когда кто-то заступился за меня. Я не уверена, что она знает, какие теперь предпринять действия.
— Надеюсь, она оставит их в сохранности вместе с палкой в своей заднице.
Из моего горла вырвался громкий смех, и Эллиот не смог скрыть, как ему это польстило.
— У тебя есть сотовый номер?
— Нет.
—
Нет?
Серьезно? Или ты просто не хочешь давать мне свой номер?
Я покачала головой и выдохнула смешок.
— Серьезно. Кто будет мне звонить?
Он пожал плечами:
— Я собирался, вообще-то.
— Оу.
Я подняла задвижку на калитке, чтобы пройти во двор, и калитка открылась с пронзительным звуком металла, трущегося об металл. Она закрылась за мной с щелчком, и я повернулась лицом к Эллиоту, положив руки на металл. Он взглянул вверх на мой дом спокойно, будто он не отличался от любого другого дома. Его храбрость пробудила что-то глубоко внутри меня.
— Мы практически соседи, так что... я уверен, что вижу тебя, — сказал он.
— Да, определённо. В смысле, вероятно... Скорее всего, — сказала я, кивая.
— Что ты завтра делаешь? У тебя есть работа на лето?
Я покачала головой:
— Мамочка хочет, чтобы я помогала ей во дворе летом.
— Ты не против, если я здесь позависаю? Я буду делать вид, что не фотографирую тебя.
— Конечно, только никаких странностей с моими родителями.
— Хорошо, — ответил он, выпрямившись и выпятив грудь. Он сделал пару шагов назад. — Увидимся завтра.
Он пошел к себе домой, и я сделала то же самое, медленно идя вперед. Шум от старых деревянных досок, издаваемый крыльцом под моими пятидесяти килограммами, звучал довольно громко. Родители должны были услышать меня, но дом все еще оставался темным. Я толкнула нашу огромную деревянную дверь, тихо проклиная ее за громкий скрип. Зайдя внутрь, я ждала. Никаких приглушенных разговоров или тихих шагов. Никаких ругательств сверху. Никакого шепота по стенам.
Казалось, каждый мой шаг кричал, когда я поднималась по лестнице на верхний этаж. Я держалась посередине ступенек, не желая дотрагиваться до обоев. Мамочка хотела, чтобы мы были аккуратны с домом, как если бы он был еще одним членом нашей семьи. Я осторожно шагнула в холл, остановившись, когда доска перед комнатой моих родителей скрипнула. После отсутствия знаков движения, я продолжила путь к своей комнате.