— Всё под контролем! — сказал он, отцепляя ткань от забора, — Почти под контролем, — добавил он, напрягаясь, — Мне очень жаль. Это было глупо.
Моя рубашка освободилась, и Эллиот помог мне встать ровно. Я посмотрела на разорванную ткань и усмехнулась.
— Всё нормально. Я такая недотепа.
Он поморщился:
— Обычно я не толкаю девочек.
— Мне не больно.
— Нет, я знаю. Просто... мой отец иногда злится и теряет контроль. Я все гадаю, всегда ли он был таким или это однажды просто появилось у него в характере. Не хочу становиться таким, как он.
— Мамочка тоже теряет контроль.
— Она бьёт твоего отца?
Я покачала головой:
— Нет.
Под его кожей заиграли желваки, а затем он повернулся к парку, показывая, чтобы я следовала за ним. Мы прошли в тишине несколько кварталов, пока не услышали раздающийся в далеке детский смех и визги.
Битл-Парк был в запущенном состоянии, но все еще был переполнен маленькими человечками. Я не была уверена, как Эллиот собирался фотографировать, чтобы на его снимках не оказались слюнявые, сопливые, грязные лица, но он каким-то образом нашел красоту в ржавых бочках и сломанных качелях, на которых никто не играл. Спустя час мамы и няни начали уводить детей, подзывая их к машинам, чтобы пообедать. Через несколько минут мы остались одни.
Эллиот предложил мне покачаться, и я села, захихикав, когда он оттянул качели назад и толкнул их, а после быстро побежал, чтобы встать передо мной.
Он поднял камеру и навел ее на мое лицо.
— Нет!
— Ты получаешься хуже, когда противишься.
— Просто мне не нравится фотографироваться. Пожалуйста, хватит.
Эллиот опустил камеру к своей груди и покачал головой.
— Это странно.
— Ну, тогда получается, я странная.
— Нет, просто... это как если бы заходящее солнце говорило, что оно не так красиво.
Я качнулась назад и вперед и сжала губы в тонкую линию, чтобы не улыбнуться. И снова, я не была уверена, делает ли он мне комплимент, или же он просто у него свое видение мира.
— Когда твой день рождения? — спросил Эллиот.
Я нахмурилась, пойманная врасплох.
— В феврале, а что?
Он ухмыльнулся:
— В какой день февраля?
— Во второй. А когда твой?
— Шестнадцатого февраля. Я Скорпион. А ты... — он посмотрел вверх, размышляя. — О, ты Водолей. Воздушный знак. Очень загадочный.
Нервный смешок сорвался с моих губ:
— Я не имею ни малейшего понятия, что это значит.