Мне аж интересно стало, когда упертый владелец тараканьего питомника выкинет белый флаг и перестанет играть в неприступную крепость. И даже крамольная мыслишка закралась: может, пусть подольше сопротивляется? Ну реально, это оказалось ужасно весело и чертовски возбуждающе — соблазнять его всю дорогу в самых неожиданных местах.
У него такое лицо делалось… что я через раз не выдерживала и просто прыгала на добычу, зацеловывая до потери сознания.
Нет, если бы он хоть раз не соблазнился, если бы хоть намеком показал, что ему это по-настоящему неприятно, неинтересно — я бы прекратила в тот же миг. Только в том-то и дело, что его плющило и таращило от того, насколько он сам хотел. И боролся с собой, дурень, не понимая, что поздно уже, поздно. Я у него уже есть. Мы уже есть.
Карл.
Точка слышать моё «нет» не хотела. И ее хитрая вторая ипостась не хотела. Да что там! Медоед мой тоже не хотел. И я тоже… не хотел. Но должен был! Должен! Должен же?! Пустотника мне в дюзу!
Против троих я точно не устою, поэтому я принял стратегическое решение временно отступить. Я предупредил, что ничего у нас не будет? Предупредил. За себя отвечаю, за других — извините. Доведу её до улья, и распрощаюсь. Семью свою найдёт — меня выкинуть из головы легче будет.
Если, конечно, кто-то из их мафии до нашего возвращения доживёт. Ребята, как я понял из рассказов Точки, не то что мы… были… домашние, ни на что не годные детки. Братишка, Лукас. Я до крови прокусил губу, чтобы болью физической отогнать дущевную.
Против нас Точкина семья — это матёрые молодые звери. Может, у них и есть шанс? Да нет, вряд ли. Сломают. Всех ломают. И рано или поздно все умирают. Нелегалов не щадят. Мясо же…
Как я до сих пор жив сам не понимаю. Благодаря Шее… Вот доберусь, сверну и стошлюзово вскоре сам ласты склею. Сельва своё возьмёт. Да и пусть. Что мне ловить? Только бы до цели успеть добраться.
Гадство!
Я слушал рассказы Точки, улыбался её шуткам, а сам всё больше приходил в ужас: тяжёлая жизнь у девочки была. Сначала угодила в детский дом, потом в зелёный ад сельвы. В моём мире приютов не было, детей, оставшихся сиротами, забирали семьи, растили как родных, заботились. А тут, рассказано со смехом, но кошмар же!
Впору пойти и… И что?! Жизнь помочь наладить? К цивилам вывести? Пусть просят убежища на правах беженцев из сельвы? Вот же! Да какое мне дело до чужой семьи?!
Ответ пришёл неожиданный и крайне болезненный: не хочу, чтобы Точка их потеряла. Я ещё раз выругался про себя.
Ну всё, хватит! Расползся лужей сахара. Я решил — я не отступлю. До улья доведу, и разбегаемся. Главное, не начать выть заранее, как представлю, что ее не будет рядом.