Громкий металлический звон отрезвил, сообщая, что они не одни. Иришка с некоторым недоумением смотрела на приличную толпу слуг, возглавляемую экономкой, прижимающей разбитые артритом пальцы к пылающим щекам, рядом с ней топталась Магда, около ее ног валялся блестящий поднос, который она судя по всему уронила. Парочка лакеев и какая-то незнакомая маркизе полная тетка не сводили глаз с хозяина. Иришка попыталась отпихнуть от себя тяжело дышащего мужчину, но с таким же успехом могла толкать росший на одной из лужаек парка мощный дуб. Грег стоял также неколебимо и уверенно, словно бы по праву занимая место между ее широко раздвинутых ног, и двумя руками он удерживал Аолу под попку, старался прижать к себе как можно ближе, упираясь своим лбом в ее.
— Пустите. Довольно развлекать слуг, — она попыталась застегнуть дрожащими пальцами рубашку, удивляясь, что совершенно не помнит, как ее расстегивали. — Хватит.
Не выпуская из объятий смущенную девушку, Грегори повернул голову в ту же сторону, куда смотрела она.
— Простите, ваша светлость, мы кажется… Мы уже уходим… — экономка локтем подпихнула Магду и, наступая на ноги стоящим позади нее, начала тихонько пятиться, не сводя, впрочем, глаз с молчаливого хозяина. Похоже остальные также увидели во взгляде графа нечто такое, что напомнило им о его магической специализации, а потому предпочли организованно отступить, оставив после себя только хорошо начищенный поднос, пускающий в потолок яркие солнечные зайчики.
Потеряв всякий интерес к слугам, Грег перевел взгляд на смущенную маркизу. Растрепанная, раскрасневшаяся, она все еще пыталась застегнуть рубашку, закусив припухшую нижнюю губу.
— Леди, — собственный голос показался ему излишне хриплым, — простите за нескромность, в пансионе Тишайшей Бригитты теперь обучают не только богословию, но и дают уроки поцелуев?
— Что? — она оставила в покое непослушные пуговицы и с недоумением посмотрела на некроманта.
— Я говорю, что поражен вашими многочисленными талантами.
— Вы сумасшедший? Сначала похищаете меня, потом хватаете на руки, целуете, а теперь что надумали устраивать сцены ревности?
— Я всего лишь поинтересовался, где это скромная пансионерка научилась так целоваться.
— Не ваше дело, — от ее хорошего настроения не осталось и следа.
— И все же я настаиваю, — легко преодолев сопротивление девушки, он снова поцеловал ее. Только этот поцелуй был пропитан жгучей ревностью, Грег словно клеймил маленькую лгунью, столь искусно изображавшую невинность.
Поначалу попытавшаяся сопротивляться, Иришка наконец поняла всю тщетность попыток освободиться, и просто ждала, когда этот верзила ее отпустит. Было до слез обидно не только из-за его слов, но и из-за предательской реакции собственного организма, которому было решительно наплевать на все оскорбительные некромантские намеки. Истосковавшееся по мужской ласке тело жаждало прикосновений. Притихшее было возбуждение вновь охватило девушку. Все ее силы уходили на то, чтобы не закрывать глаза, не отвечать на поцелуй, запутавшись руками в темных как ночь волосах, не прижимать лоно к его такому заметному возбуждению.