Генрих Мореплаватель (1394—1460) (Бизли) - страница 18

Особое значение жизни и деятельности Генриха Мореплавателя (1394–1460) состоит в том, что они неотделимы от истории экспансии Европы и христианства — экспансии, которая медленно набирала силу с XI в. Но задолго до изменения обстановки, происшедшего в эпоху Гильдебранда и первого крестового похода, еще со времен Константина, основавшего Римскую христианскую империю, христианскую столицу на Босфоре и государственную церковь западного мира, паломничество, торговля, завоевания и колонизация последовательно требовали энергии народов — «двигательных мускулов» Европы. Благодаря «благородному Генриху, принцу Португалии», эта деятельность вступила в третий, триумфальный этап, связанный с именами Колумба, да Гамы и Магеллана. Но лишь проследив от самой ранней стадии прогресс этого движения вовне, которое сделало Европу господствующей цивилизацией мира, мы можем правильно уяснить значение того перехода, героем которого был Генрих.

Больше чем кто-либо другой он имеет право быть названным инициатором великого дела, приведшего к открытиям XV–XVII вв., благодаря которым была завоевана Индия, вновь заселена Америка, мир стал доступным и цивилизация, оставленная Римской империей, сокрушила или отбросила далеко в тень всех своих старых соперников и поработителей — ислам, Индию, Китай, Тартарию.

Однако до XV в., до рождения принца Генриха, христианство, греческое и латинское, было в лучшем случае лишь одной из великих цивилизующих и завоевательных сил, борющихся за превосходство; до эпохи крестовых походов, т. е. до XI в., христианство было явно слабее мусульманских держав; оно казалось неспособным бороться со славянским или скандинавским язычеством; лишь расстояние спасло его от подчинения Китаю; Индия, столь притягательная для мира, была отрезана от него арабами. Еще до расцвета ислама, при Константине, Феодосии или Юстиниане, церковное господство византийских императоров, хотя и сохранявшееся тогда почти во всех провинциях империи Траяна, переживало при всем внешнем блеске несомненный упадок вследствие истощения южных народов. Таким образом, наш рассказ, естественно, начинается с худших времен — с языческих и мусульманских завоеваний V и VIII вв. — и, охватывая целое тысячелетие, приводит читателя к полной отмене этих суждений и завоеваний в XV в. Экспансия Европы продолжалась все это время, но в момент, с которого мы начинаем, в годы до и после папы Григория Великого, даже обширные знания о мире и навыки практических исследований, оставленные в наследство Грецией и Римом, казались утраченными.