Современниками Космы были два наиболее известных ранних паломника — Феодосий и Антонин Мученик. Первый позволяет себе несколько экскурсий — воображаемых — за пределы известной ему Палестины: на восток до Сузы и Вавилона, «где никто не может жить из-за змей и гиппокентавров»; на юг до Красного моря и двух его рукавов, «из которых восточный называется Персидским заливом»; на запад, к «тринадцати городам Аравии, разрушенным Джошуа». В остальном его знания не отличаются ни обширностью, ни своеобразием. Антонин из Плаценции, с другой стороны, очень интересен, этакий древний Мандевилль, который смешивает правду с неправдой в равных пропорциях с каким-то решительным пристрастием к любимым легендам.
Он рассказывает о том, как был разрушен последним землетрясением (9 июля 551 г.) Триполи; как продаются шелк и различные ткани в Тире; как паломники выцарапывают свои имена на реликвиях, выставленных в Кане Галилейской («и здесь я, грешный, написал имена моих родителей»). Сообщает, что Вифсаида, главный город Галилеи, «расположен на холме», хотя на самом деле — на равнине; что самаритяне ненавидят христиан и едва ли станут разговаривать с ними («и остерегайтесь плевать в их стране, ибо они никогда не простят этого»); что «роса сходит на Малый Хермон» (Давид говорит: «Роса Хермона, что пала на гору Сион»); утверждает, будто ничто не может жить, и даже плавать в Мертвом море, «а мгновенно поглощается» — самая явная неправда, какую когда-либо рассказывал путешественник; что Иордан дает проход паломникам «и поднимается вверх каждый год на Крещение во время крестин новообращенных» (как сказал Давид: «Море видело это и отступило, Иордан потек вспять»); что около Иерихона есть святое поле, «засеянное богом собственноручно». Рассказано и о том, как соляной столб, в который превратилась жена Лота, «уменьшился из-за того, что его лижут» («Это ложь, — говорит Антонин, — статуя точно такая же, как была всегда»).
В Иерусалиме паломники первым делом шли к Башне Давида, «где он пел псалтырь», и в Сионскую базилику, где среди других чудес они созерцали «Краеугольный камень, отвергнутый строителями», который издавал «звук, подобный ропоту толпы».
Несколько неожиданно мы вновь возвращаемся к реальным фактам, когда читаем в следующем разделе о госпиталях на три тысячи больных около церкви Святой Марии, вблизи Сиона; затем следует новая порций «впечатлений» об отпечатках ступней и реликвиях Христа, о чудесном полете Столба бичевания, «унесенного облаком в Кесарию».
Такие же искаженные представления о месте, времени и природе преследуют Мученика не только в Галилее, но и в Гилбоа, «где Давид сразил Голиафа и умер Саул, где никогда не выпадает ни росы, ни дождя и где еженощно появляется нечисть, кружащаяся вокруг, подобно комьям шерсти или волнам моря»; в Назарете, где находилось «древо Христа-плотника; в Элуа, где пятнадцать посвященных девственниц «приручили льва так, что он жил в их келье»; в Египте, где пирамиды становятся у него «двенадцатью житницами Иосифа», так как в этой легенде еще не обязательно было приводить настоящее число в соответствие с текстом о семи годах изобилия.