Открытие пути в Индию предопределило направление заморской экспансии Португалии: она шла в восточном направлении. Двигаясь дальше на восток, португальцы в 1512 г. достигли Молуккских островов, или как их долго называли, островов Пряностей, а затем и Китая.
Движение португальцев вдоль западного побережья Африки в поисках морского пути в Индию сопровождалось стремлением закрепить за собой открываемые земли, не допустить проникновения других европейских держав. Еще в 1454 г. булла папы Николая V давала Португалии права на все земли и острова, «как уже приобретенные, так и те, которые будут приобретены к югу от мыса Бохадор, с полным отпущением грехов всем, кто может потерять жизнь во время этих завоеваний». А спустя 39 лет, в 1493 г., папа Александр VI не только подтвердил буллу 1454 г., но и добавил к ней пункт, дающий португальцам право на открытие земли «от мыса Бохадор и вплоть до Индии».
Конечной целью португальских, испанских, так же как и последовавших за ними других европейских «романтиков моря» был откровенный грабеж открываемых и захватываемых ими заморских земель.
Об этом со всей очевидностью свидетельствует и книга Ч. Бизли, несмотря на панегирики ее автора «европейской христианской экспансии».
В гл. XII показывается, как после появления в Португалии рабов из Африки и африканского золота, доставляемых первыми экспедициями принца Энрике, в стране началась «колониальная лихорадка». «Отныне возникло целое движение добровольцев. Если вначале, говорит Азурара (автор хроник о морских экспедициях, осуществляемых принцем Энрике. — К. М.), «предприятия принца возбуждали довольно громкий ропот, причем каждый ворчал так, как будто инфант тратил его деньги, то теперь, когда путь был расчищен и богатства дальних стран можно было в избытке видеть в Португалии, люди начали, сначала робко, похваливать то, что они некогда столь громко порицали. Все, от мала до велика, утверждали, что от этих экспедиций никогда не будет никакого проку, но, когда стали прибывать корабли с рабами и золотом, они вынуждены были сменить упреки на лесть, называть инфанта вторым Александром Великим; и поскольку все видели, что дома иных наполнены новыми слугами из новооткрытых земель, а имущество их постоянно увеличивается, постольку мало было таких, кто не хотел бы попытать счастья в подобных приключениях».
«Похищение людей, — пишет Ч. Бизли, — которое некоторые патриотические писатели считают, по-видимому, просто актом христианского благодеяния, «физическим проявлением милосердия», было в то время делом прибыльным и доходным».