— "Юнкере"! — одновременно вскрикнули Глеб и Шара.
— Говорил — в роще окапываться нужно, — с досадой произнёс Глеб. — Хоть какая-то маскировка… Эх, нет здесь белорусских лесов… Одни голые бугры вокруг.
"А и то верно, — подумал Сергей. — Где здесь прятаться? Негоде".
— А если он нас заметит? — настороженно спросил Шара.
— Не каркай! — прикрикнул на него Глеб.
Водитель, видимо, подумал о том же — машина теперь неслась, подпрыгивая на кочках так, что попадали бочки. Пришлось упереться в них ногами и прижать к борту кузова.
Но самолёт, сбросив несколько бомб, развернулся и лёг на обратный курс.
Гоняться по степи за одиночной машиной в его задачу, судя по всему, не входило. Глеб прошёл, шатаясь, вперёд и забарабанил кулаком по крыше кабины.
— Да стой ты, чертяка!
Машина остановилась. Водитель открыл дверцу.
— Разворачивай! — крикнул ему Глеб. — Им даже раненых вывести не на чем будет, если вторую машину разбомбило.
Водитель захлопнул дверь, минуту помедлил, видимо согласовывая дальнейшие действия с помпотылу — страшим машины — и развернул "полуторку" обратно.
На полевом стане после бомбёжки картина была жуткая: на месте второй машины осталась лишь дымящаяся воронка; повсюду лежали присыпанные землёй люди — мёртвые и ещё живые; барак горел, тушить его было не кому — все, кто мог, оказывали помощь раненым. Молоденькая медсестра, наверное младше Марии, с медицинской сумкой на плече выбежала навстречу вернувшимся и призывно помахала рукой: "Сюда, сюда". Рядом с ней, почти посреди двора, лежал на земле особист. На месте правой руки у него торчал короткий окровавленный обрубок, перетянутый жгутом.
— Тяжёлых[63] — в машину! — крикнула медсестра.
Глеб, Бритвин и Шара спрыгнули на землю. Шара оказался к особисту ближе других, бросился к нему, ощупал…
— Живой, — сказал он. — Только без сознания. У него кроме руки ещё и бочина разворочена. Дай бинт, я перевяжу!
Он показал свою левую руку, испачканную кровью особиста.
— Я сама, — ответила медсестра. — Грузите скорее других!
Она склонилась над раненым, потеснив Шару. В момент, когда Шара выпрямился, Сергей заметил, как он спрятал что-то в рукав шинели. Глеб подошёл к особисту, снял с него ремень с кобурой и бросил в кабину. На ножны никто не обратил внимания.
Потом они грузили раненых. Сергей грузил с Шарой, а Глеб с кем-то из бойцов. Загрузили пятерых, самых тяжелораненых. Места в кузове для лежачих не осталось (не грузить же их в навал). Да и вообще почти не осталось.
Оставалось лишь сесть прямо на борт и поставить ноги в кузов. Так они и сделали. Помпотылу в кабине тоже потеснили — посадили к нему щуплого красноармейца с перебинтованными руками и головой.