Лера еще раз дернула его за руку и потянула за собой. Не совсем осознавая, что происходит, он шел за ней.
Оказавшись на сцене, Гер хотел уйти, но было уже поздно. Публика аплодировала, а тамада начал свою помпезную речь. Лера прильнула к нему, и Гер осознал, что он в ловушке.
* * *
Зайдя за кулисы, Дара знала: она исполнила то, что от нее хотели, то есть отработала Шандору свое проживание. Шандор ждал ее и сразу подошел.
— Постой, — он схватил Дару за локоть и придержал, — куда так спешишь?
— Я разве еще нужна? — Дара удивленно подняла на него глаза.
— Ты ведь не знаешь, что это за праздник? — голос Шандора был тягучим и неестественно добрым.
— Нет, — Дара не понимала его тона и насмешливой улыбки на губах.
— Это свадьба Полонского. Ты пела для него. Ты пела на его свадьбе, — Шандор наслаждался, произнося все это.
— Что ты хочешь от меня? Зачем вся эта ложь? — Дара понимала, что Шандор издевается над ней.
— Ты мне не веришь? Смотри, — он подвел ее к кулисам.
И Дара увидела сцену. На ней стоял Полонский в темном костюме, а рядом с ним Лера в нереальном бело-розовом платье, слепящем глаза стразами, бантами, оборками и безвкусной помпезностью свадебного наряда.
Тамада бегая вокруг них, говорил, и Дара постепенно стала осознавать его слова. Он говорил о свадьбе, о счастье Германа и Леры, об их детях и их жизни.
Тупая боль внутри разрасталась и наполняла ее. Стало трудно дышать. Сердце бешено колотилось, а потом, как будто сорвавшись, упало вниз, и его удары стаи медленными, слишком медленными.
Дара захотела закричать, но с ее губ сорвался только хриплый звук.
Шандор, видя смертельно побледневшую девушку, испугался. А когда понял, что она не может говорить, а только шепчет, дернул ее на себя и затряс за плечи.
Огромные глаза смотрели на него с такой болью, что он усомнился в правильности своих действий.
— Дара… скажи что-нибудь.
Дара говорила, только голос пропал, и вместо слов с ее губ слетали лишь хриплые звуки.
Не понимая, что делать, Шандор, обняв девушку за плечи, повел к выходу.
* * *
Не в силах более выносить всего этого фарса и понимая, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни, Гер повернулся и пошел со сцены. Только его ухода никто и не заметил, так как тамада уже договорил свою помпезную речь. После его речи на сцену выбежали артистки кордебалета и под зажигательную музыку стали танцевать эстрадный танец. С потолка посыпались конфетти и шарики. Софиты замелькали лучами, и в этом хаосе ухода Гера никто и не заметил. Зато Лера наслаждалась своим триумфом, стоя в центре сцены, осыпаемая конфетти.