Противоречия любви (Ка Liр) - страница 51

— Сына Любы схватили, это его друг говорит. Он в табор вернулся и все всем рассказал — и про то, что сына Любы схватили и еще троих, и убивать их будут, и про Дару, как она на Полонском висла, ни на шаг от него не отходила…

— Хватит. Пошла отсюда.

Мирчи дождался, когда за Розой закроется дверь, и откинулся на спинку кресла. Затем, подумав, набрал номер Шандора. Ему было неприятно ему звонить, да и не барона это дело — звонить таким. Но речь шла о цыганах и его дочери.

— Здравствуй, Шандор. Что произошло, почему Люба из твоего табора говорит, что ее сына схватили и еще троих с ним? И где ты сам, пока твои люди захвачены?

Шандор снял со своего члена активно на нем прыгающую девушку и сел на кровати.

— Рад тебя слышать, барон. Это честь для меня — твой звонок и то, что ты интересуешься моими делами. Только вот что я тебе скажу: мои дела — это мои дела. И отчитываться я перед тобой не собираюсь.

— Речь идет о цыганах.

— Не лезь в мои дела. Это мои люди, и я сам с этим разберусь. Ты лучше со своей дочкой разберись, а то она совсем стыд потеряла — в ночные клубы ходит, пляшет, поет, Полонского потешает. Кстати, мое предложение еще в силе. Как наскучит она ему — я пока еще готов ее забрать себе.

Мирчи ненавидел Шандора за ту правду, которую он ему сказал, только вот от правды не уйдешь. Он нажал на кнопку отбоя связи и понял, что последняя его надежда рухнула. Он потерял свою дочь навсегда.

Роза, все это время подслушивающая под дверью, с ухмылкой потерла руки, понимая, что с Дарой покончено. Больше эта ненавистная девчонка не будет путаться у нее под ногами. Теперь у Мирчи есть их дочери и сын, им перейдут все деньги барона.

* * *

Ощущение безысходности было настолько сильным, что Даре казалось, она вдыхает ее с воздухом. Безысходность. Ее жизнь стала такой, и все ее слабые попытки изменить это потерпели неудачу. Она смотрела на Гера, видела его холодный взгляд, надменную улыбку. А ведь она так хотела попытаться изменить происходящее, став немного другой. Она надеялась, что если поменяется сама, то и Гер поменяется. Ведь не может же человек быть настолько жестоким? Или может… Там, на экране монитора, избивали цыган, тех, кто был с ней одной крови, и теперь их жизни зависели от нее.

— Пожалуйста, прекрати это, я сделаю то, что ты хочешь, — Дара так нервно теребила браслетик из бусинок на руке, что он порвался, и они рассыпались на ковре перед ней. Гер проследил их падение взглядом.

Он молча достал телефон и набрал номер.

— Хватит пока этих бить, сбавь обороты.

Сказав это, Гер положил телефон на столик перед собой и опять откинулся на диван. Дара видела, что цыган перестали бить.