— Игра, одобренная Инструкцией и благодать несущая, — вставил Александр Борисович.
Завадский фыркнул и спросил:
— Скажи, святоша, почему квадратная шахматная доска, к тому же квадратами разрисованная, угодна Колесу, которое, как известно, всё из себя круглое? А?
— Кругами оснований своих фигуры попирают клетки кощунственные! — мгновенно нашёлся заведующий.
Завадский аж сплюнул с досады, а Башмак спросил:
— Правда, а почему?
— Что?
— Ну, почему шахматы?
— Да нравились Спицам шахматы! Вот и всё.
Башмак встал, снова накинул на плечо верёвку, глянул вперёд. На горизонте чуть маячил купол Обсерватории. Посмотрел на карту. Сверился с компасом.
— К вечеру дойдём, — сказал он. — Но как ты их будешь на войну уговаривать, я не знаю. Там из шагателей Пятка в авторитете. Он упрямый. Под ним ходят Сапог и Сланец. Но они будут Пятку слушать.
— У меня прекрасные отношения с их заведующим, Олегом Олеговичем, — оживился Александр Борисович.
— Ну, тогда другое дело! — восторженно воскликнул Башмак. — Тогда у нас дело в шляпе, мы всех победим.
— Ты что так нервничаешь? — спросил Завадский.
— Не верю я Тапку. Такой гнидой оказался, не ожидал от него. — Башмак опять бросил верёвку. — Не надо нам уходить.
— А что надо?
— Он ещё спрашивает! Надо Аню и тётю Шуру спасать.
— Не надо, — улыбнулся профессор.
— Как это? — обалдел Башмак.
— А вот так. Оглянись.
Башмак повернулся и как раз успел увидеть, как тётя Шура перевела своё летающее кресло из форсированного режима в обычный и плавно заскользила над песком. За спиной у неё сидела улыбающаяся Аня.
— Я тебя раньше ждал, — крикнул Завадский.
— Да надо было фраерка одного приморить, — сказала тётя Шура, приземляясь.
Аня соскочила, Башмак подошёл к ней и крепко-крепко обнял.
— Пусти, задушишь, — сказала Аня и прижалась к Башмаку ещё крепче.
— Через крышу ушли? — спросил Завадский.
— Конечно, — сказала тётя Шура. — Жерди разобрала и полетела. Как ведьма в ступе. Хотела ночи дождаться, по-тихому свалить, но очень меня Павлов разозлил.
— Тётя Шура ему на голову спикировала и ногой стукнула, — сказала Аня. — Он очень громко кричал, что у него сотрясение.
— Было бы что там сотрясать, — сказала тётя Шура, легко выбираясь из кресла. На ногах у неё были кеды.
Она деловито обошла коляску, попинала у основания, пожаловалась:
— Аккумуляторы из гнезда всё время выходят, хоть изолентой приматывай.
— Это что же? — спросил Башмак. — Ещё один шагатель?
— Видишь ли, — смущённо сказал профессор. — Тётя Шура не просто шагатель. Она моя ровесница. Она тоже получила инъекцию сыворотки жизни. У нас были очень дружеские отношения, и я не смог устоять, пошёл на должностное преступление. Об этом никто не знал, даже Спицы.