– Я привык, – пожал плечами Данила.
Да, стол и скамья сколочены грубо, из нетесаных досок, зато как основательно – хоть кувалдой по ним колоти, не размолотишь. И сам дом стоял посреди леса капитально, как надежный форпост на пути к человеческой цивилизации. Печное тепло, суровый и здоровый уют.
– Мне нравится... – совсем не убедительно сказала она. – Только что-то не очень тепло.
– Лучше не очень тепло, чем просто холодно, – пытаясь взбодриться, улыбнулся Данила. – Печь со вчерашнего не топилась. Сейчас исправим...
Он подошел к печной топке, открыл чугунную дверцу с дореволюционным клеймом-штампом демидовского завода.
– Главная заповедь одинокого егеря, – чиркнув спичкой, сказал он. – Уходя, оставляй в печи растопку. А потом уже гаси свет...
Холодно в доме, и каждая лишняя минута, бездарно потраченная в борьбе за тепло домашнего очага – чистой воды преступление. Но у него все готово – поднес к щепе зажженную спичку, и завихрился в печи огонек, облизнул сухие поленья. А в сенях стоял большой дощатый короб с углем, скоро и он в топку пойдет. Тогда такой жар будет, что в одних трусах можно будет по дому ходить. Если, конечно, Лене это понравится. Что вряд ли.
– А ты одинокий?
– Да, как белый парус у Лермонтова.
– И Лермонтова знаешь.
– Да, забегал тут как-то, на медведя поохотиться звал...
– На этого, который у тебя под ногами?
Веселый изгиб ее губ показывал, что шутка принята.
– И на этого, и на другого.
– А стрелял ты?
– Да. В основном сигареты.
– У Лермонтова?
– А это ты спроси...
– У кого?
– У Пушкина!
– С тобой не соскучишься.
– А это вместо морфия.
– Ты что, по этому делу? – нахмурилась девушка.
– Да нет, морфий тебе нужен. Для обезболивания...
Он подсел к Лене, раскутал одну ногу, осмотрел, ощупал. Опухлость сошла, потемнения нет, и температура вроде бы нормальная.
– Зачем обезболивание? – встревоженно спросила она.
– А затем, что сапоги легкие носишь. Ноги себе отморозила...
– Сапоги не легкие, – беспокойно мотнула она головой. – Мех там был...
– Какой, рыбий?.. Что, если ногу придется ампутировать?.. Ножовка у меня есть, смех вместо морфия...
– Ну и шутки у тебя! – нервно улыбнулась она.
– Шутки?! Шутки у того придурка, который тебя в лесу оставил...
Данила вдруг осознал, что начал заводиться.
– А если бы не оставил? Тогда бы я вместе с ним взорвалась...
Трудно было не согласиться с таким аргументом. Гнев схлынул, в голове прояснилось. Но на душе остался саднящий осадок... Давно его не беспокоило это болезненное, граничащее с безумством чувство справедливости. И как хорошо, что Лена смогла его успокоить.