— Русалка, — ответила девчурка, когда мы шагнули в туман.
— Ну да, ну да, — пробормотал я, а потом мы вышли на поляну у терема. Я остановился и стал смотреть, как мужичонка в чёрном балахоне и с плешивой бородкой устанавливал рядом с моим идолом знак. Внутри все заклокотало от злости.
Это ж надо было так.
От силы моей да ярости воздух зазвенел, от поднявшегося ветра зашумел да застонал от боли лес, а в небо поднялось воронье.
Это ж надо было.
Мужик ставил рядом с моим идолом крест.
— Не позволю! — заорал я, теряя рассудок от бешенства. — Я здесь бог!
— Егор Соснов —
Я сидел и пролистывал в очередной раз конспект. Сколько не пытался делать документы, но на экране компьютера всегда пропускал ошибки, и только на бумаге мог сосредоточиться и вычитать все нормально, да и то, испортив несколько черновиков. Вот и сейчас под ногами валялись скомканные белые листы. Дверь в кунг была открыта, и я слышал тарахтение дизельного дырчика и голоса моих подопечных, задорно обсуждавших свои успехи и неудачи. Пару раз вспомнили ушедшую Соколину, и в разговоре все свелось к тому, что она струсила.
Я вздохнул. Может быть. Но слишком жарко вспыхнули ее глаза перед уходом. Вспомнились падающие слезы и плотно сжатые губы упрямой полубогини, ну или одной восьмушки, кто его знает, сколько крови и силы ей досталось от могучего прадеда. И все же она ушла.
Принтер натужно загудел, заставив слегка притихнуть лампу дежурного света. Мощности нашего генератора не хватало на шибко прожорливый лазерник и что-либо еще одновременно. По клавиатуре прыгала, играя в классик одна из ночниц, отчего на экране появлялись новые буквы. Йцукен, прочитал я. Придётся потом все исправлять, а то натопчет поэму Пушкина вместо конспекта.
Я потянулся за мышью, когда воздух разорвала протяжная сирена. Я с секунду прислушивался, а потом вскочил и помчался на выход, схватив портупею с оружием и сумку из-под противогаза, куда переложил спящего полоза.
Заголосила на все лады рация. Наперебой шли доклады.
Ко мне подскочила встревоженная Ангелина.
— Яробор сорвался! — выпалила она, ударила кулаком по краю железной лесенки кунга и помчалась со скоростью, вдвое превышающей олимпийские рекорды, в сторону терема нашего бога-покровителя.
— Да чтоб вас! — выругался я, и побежал следом, правда, далеко не так резво. Бегун из меня ещё тот.
Когда я отдышавшись подскочил к поляне с капищем и деревянным домом, глазам предстала картина в стиле героического кино. На самой вершине невысокого холма стоял помощник командира по работе с верующими отец Василий, упираясь спиной в деревянный крест. Он видимо возомнил, что это его личная священная война. Над поляной раскатывался зычный голос священника, читающий молитву.