— Куда? — вываливаясь на свет и щурясь, спросил отрок. Он бы и вовсе корни пустил у кампутера, если его не проветривать.
— Куда-куда. Учить тебя буду.
— Уму-разуму? — ехидно спросил дьяк, поглядывая на поляну.
Он заправлял рубаху в синие портки, именуемые жинсамя. Ткань хорошая на них, да краска дорогая в мою бытность была, и потому я себе на торжище в городе купил такие. Долго и привередливо выбирал, прежде чем нашёл те, что по нраву пришлись. Цвета вечернего тёмного неба с петельками, в которые я вставил новенький кожаный ремень с золочёною пряжкою. Купил и белоснежную рубаху, которую подпоясал по старому обычаю. Мне сперва долго купец совал шейную тряпицу — галстук, говоря, что без него идти куда-либо — прошлый век. Я уже не стал спорить и купил разных цветов их десяток да кинул в сундук про запас, авось сгодятся.
Над поляной летали бабочки, и разносился щебет птиц. Крест, воткнутый попом, за ночь подгрызли бобры, отчего тот упал плашмя в жёлтую стружку. А что? Я тут ни при чем, это звери дикие. Но ежели он хочет на моей земле что-то поставить, пусть сам придёт да испросит. Он, поди, на ангела уповать будет, да только дуракам на ангелов уповать тоже глупость есть. Ангелы, они тоже дураков через ноги учат. Так что мне помехи не будет. Умные, они эти, как их там, саммиты, устраивают, застолья то бишь. За хмельным мёдом и яствами умные речи ведут, друг друга обхитрить пытаются, а этот сразу пришёл, да орать начал. Меня к адским тварям причислять решил.
— Здравствуйте, — раздался сбоку звонкий голос, заставивший меня повернуться и нахмуриться. Рядом стояла тощая девочка лет пятнадцати с коротко стрижеными волосами, едва достающими до плеч, в обрезанных до середины бедра портах, что шортами кличут и футболке со стекляшками блестячими. Грудь не велика была, да туга, или подклала она что-то, как все девки делают, в заботах о красе своей. В ушах серьги серебряные небольшие вдеты. Такой бы косу отрастить, как полагается, лепа была. Я уже перестал плеваться при виде простоволосых девок и баб в мужских портах, да ещё таких срамных. Мир сменился, и такое позором перестало быть. Есть слово заморское для этого даже. Мода.
— Чего тебе? — спросил я, рассматривая это создание. Не видел я, чтоб она под стену мою проходила, неужто проворонил.
— Я к айтишнику вашему, — ответила девица, скромно улыбнувшись, — он в компах шарит, а у меня андроид глючит.
— Чего? — переспросил я и посмотрел на Андрюшу. Вот он точно все понял, а я ни слова, хотя радовался, что освоил современный говор.