– «Он тщательно готовится, – размышлял про себя детектив. – У него свой почерк. Находит эти забытые богом и муниципалитетом места – закутки из городских легенд, – изучает, следит, планирует. Больной, ясное дело. Но что нам это дает? Они все больные.
Борьбы и сексуального контакта не было. Почему? Он не может… и поэтому, из-за своей неполноценности, отрывается на несчастных девушках? Не факт. А этот посмертный грим? Безусловно, имеет сакральное значение. Оставляет жертву на рельсах уже второй раз. Совпадение? Куда он заманивает девушек? Приглашает к себе? Если так, то почему они соглашаются? Идет к ним сам? Тогда почему они его впускают? Как и где это происходит? Значит, жертвы знали своего убийцу до преступления? Возможно, даже продолжительное время. Как он знакомится? Кто он? А может она? Все может быть…», – эти мысли, словно рой назойливых пчел, не давали покоя Даггерту. Вопросов было больше, чем ответов, и эти вопросы его пугали. Пугали вероятностью новых преступлений.
Жертвой, которую сейчас осматривали детектив и помощник, была Трейси Кларк двадцати восьми лет. Ее оставили в черном мешке для трупов поперек шпал. Как и в случае с первым убийством, одежда, цвет волос и прочие детали посмертного «маскарада» совпадали. К этому добавилась еще одна примечательная деталь, которая не могла быть совпадением: обе жертвы имели одинаковый тип внешности, но все же были разными, не очень-то похожими. Тем не менее, после манипуляций с гримом, женщины стали выглядеть, практически, как две капли воды.
– «Сделать такое – искусство, требующее мастерского навыка?», – резюмировал про себя Даггерт.
Это дело стало одним из самых загадочных за всю двадцати-пятилетнюю службу детектива в полиции. Второе убийство за три месяца со схожими деталями, однозначно указывало на серийный характер преступления.
Было очевидно, что маньяк не остановится:
– Он захочет еще одну фарфоровую куклу.
***
Стивенсон был следователем отдела по расследованию убийств, худощавым мужчиной сорока с небольшим лет, в прямоугольных очках, высокого роста. Педантичный дознаватель, хорошо знающий свои возможности, поэтому с радостью отдал скрипку Даггерту, поскольку не имел в подобных делах ни опыта, ни желания их расследовать. Он был из тех людей, которые безуспешно пытаются прятать свои слабости от чужих глаз, по-детски веря в то, что у них это успешно получается. Стивенсон брался только за те дела, которые, был уверен, что осилит. Даггерт его недолюбливал, хотя назвать коллегу плохим человеком было нельзя. Детектив не симпатизировал Стивенсону, лишь из-за того, что тот был жлобом и несчастным подкаблучником, который мог нагонять на себя важный вид лишь в отсутствие рядом жены. Как-то раз она даже умудрилась припереться в участок и устроить ему разнос, Бог знает из-за чего. Уважения к коллеге со стороны Даггерта это не прибавило.