Нора подхватила его под руку, пока они шли по аллее от дома к ее машине, все еще припаркованной в квартале отсюда. На ее лице было странное выражение.
- Ты в порядке? - спросил Кинг.
Она достала из сумки фотографию в рамке, фотографию ее и Сорена в доме его матери в Копенгагене. У них на коленях сидели две племянницы Сорена из Дании и улыбались. Любой, не знающий, предположил бы, что Нора и Сорен были женатой парой, и это были их дочки, блондинки, как и их отец.
- Мой рождественский подарок, - объяснила она.
- Личное семейное фото, - сказал Кингсли. - Очень садистский рождественский подарок.
- Удар в живот был бы менее болезненным. - Она держала рамку в руке, как яйцо Фаберже. - Что он тебе подарил?
Кингсли достал небольшой сверток из кармана и разорвал упаковку, пока они пробирались через сугробы.
- Очень подходящий, - заметил Кингсли. - Я подарил ему носки. А он мне стельки.
Это были высокотехнологичные гелиевые стельки, которые бегуны вкладывают в кроссовки. Сорен по дюжине пар снашивал таких за год. Подарок бессмысленный, как и носки.
- Ты не понял? - спросила Нора. - Это игра слов. Как та, когда я подарила ему маленького оленя, игрушку? На Рождество я подарила ему свое сердце. Сорен подарил тебе свою душу>3.
- Ты слишком много думаешь, - ответил Кингсли.
- Сорен не подарил бы тебе стельки просто ради стелек. Ты ненавидишь бегать.
- Он бы и «душу» свою не подарил. Она принадлежит Богу, - не согласился он.
- Как и его тело, в теории.
- Touché, - ответил Кингсли, хотя, несмотря на слова Норы, не был уверен в двойном смысле подарка. Джульетта, безусловно, предупредила Сорена, что он получит обычные носки от Кингсли, и поэтому Сорен ответил той же монетой. Что нормально. Что Кингсли еще нужно после ночи, когда он уснул, прижимаясь грудью к спине Сорена? Ничего. Даже душа Сорена.
Или стельки.
Как только они подошли к машине, Нора начала открывать водительскую дверь. Кинг остановил ее для еще одного поцелуя с ароматом кофе.
- Веточка омелы? - спросила она, когда поцелуй закончился.
Кингсли осмотрелся вокруг. Яркое утреннее солнце превратило заснеженные улицы в сияющие бриллианты. Деревья были белыми, словно их покрыли сахарной глазурью. С душой Сорена в кармане или без, это было самое прекрасное рождественское утро, которое он встречал.
- Нет, - сказал он. - Просто... счастливого Рождества, Maîtresse.
- Хорошая была ночь? – задала Нора вопрос по пути домой.
- Гораздо веселее, чем групповуха Санта Клауса, - заверил Кингсли. - Я почти забыл, из-за чего мы с ним постоянно ссорились.