– На юге я такого не видел. – Он задрал голову, огляделся и вздохнул. – Здесь небо бледное и ночью всегда одного цвета. Наши жрецы говорят, что сияние – это огни Ледяного чертога, в котором живет Кром, его жены и все, кто умер, не посрамив свое имя и память предков. Наверное, это так.
Мелья долго и внимательно смотрела на северянина. Затем легко, словно крылом бабочки, коснулась его руки и жестом попросила: продолжай.
– Я могу говорить о своей родине много и долго. – Он улыбнулся. – Что еще тебе рассказать? Что ты хочешь знать?
Лицо девушки стало печальным. Герика медленно отвернулась, пытаясь понять, почему она сразу не прекратила этот разговор. Нужно было, как и прежде, упрямо помотать головой – «я не буду твоей!» – встать и уйти вслед за Солан. Но теперь уже поздно. С таким трудом возведенная ею крепость бесстрастия и безразличия пала под первым же натиском сурового обаяния северянина. То ли он оказался хорошим стратегом, то ли она не сумела все продумать и предусмотреть…
Герика решительно выдохнула, повернулась к Рагнару и, забрав у него ветку, кое-как изобразила на земле женскую фигурку, а потом показала на себя.
– Это ты, – кивнул он и усмехнулся: – Ну, на самом деле, ты намного красивее. И ноги у тебя одной длины.
Девушка фыркнула и торопливо добавила вокруг множество других женских фигурок. Затем нарисовала фигуру мужчины с огромным топором в руках и ткнула пальцем в грудь северянина.
– Это я, – обреченно вздохнул Кромхарт. – Знаешь, когда я умру, не вздумай расписывать мой памятный камень. Не хочу, чтобы потомки запомнили меня… таким.
Герика сердито пихнула его в бок, а потом соединила линией свое изображение с фигурой мужчины и принялась показывать на другие фигурки, с немым отчаянием заглядывая Рагнару в глаза.
Почему именно я? Ведь на свете так много других женщин!
– Хочешь знать, буду ли я тебе изменять? – истолковал он увиденное по-своему. – Нет, Кром этого не одобряет. Я могу взять других жен, но только если ты согласишься.
Герика помотала головой и снова повторила свой жест. Рагнар задумчиво почесал в затылке.
– Многих ли женщин я знал до тебя? Ну… я не считал, но… Мне было пятнадцать, когда я впервые…
Мелья закрыла ладонями уши и вновь замотала головой: нет, не то! Северянин снова уставился на рисунки. Потом, наконец, догадался:
– Ты хочешь знать, почему я выбрал тебя? – Герика с облегчением выдохнула и закивала, но Рагнар ответил не сразу. Было видно, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить об этом. – Ты мне понравилась. Но не только: мне нравились многие и до тебя. Твой взгляд… он тронул мою душу. Знаешь, в чертогах Крома его вещие жены ткут полотно каждой судьбы, и, думаю, мой извилистый путь был ими сплетен с твоим в едином узоре. – Он помолчал, потом осторожно взял девушку за руку, но не решился взглянуть ей в лицо. – Пожалуй, я расскажу тебе то, чего никогда не говорил ни друзьям, ни женщинам. Когда я был мальчишкой, многие смеялись надо мной, потому что я был немного похож на мать. Они говорили, что глаза у меня зеленые, как болотная жижа, а волосы цвета кошачьей мочи. Ни одна из северных девчонок не считала меня красивым. Но когда я стал лучшим из воинов, они перестали смеяться и начали бегать за мной, предлагая свою любовь… Иногда я легко забываю обиды, но эту запомнил и поклялся во имя Крома, что не возьму жену на Севере, а женюсь на южанке, как мой отец. Пришлось долго ждать, но когда я увидел тебя, то понял, что Ледяной Бог принял мою клятву.