— Не надо, — слабо возразила она.
Он провёл губами по её челюсти, и кожу опаляло его прерывистое дыхание.
— Почему? Вы всё ещё беспокоитесь, что заразитесь австралийской оспой?
Она потихоньку осознала, что они больше не стоят на ногах. Габриэль сидел на земле, прислонившись спиной к покрытой травой насыпи, и, да поможет ей небо, она сидела у него на коленях. Пандора в недоумении огляделась по сторонам. Как это произошло?
— Нет, — озадачено произнесла возмущённая Пандора. — Я просто вспомнила, как вы сказали, что я целуюсь, как пират.
Какое-то мгновение взгляд Габриэля ничего не выражал.
— А, вот вы о чём. Это был комплимент.
Пандора нахмурилась.
— Это могло бы сойти за комплимент, если бы у меня была борода и деревянная нога.
Борясь с улыбкой, Габриэль ласково пригладил её волосы.
— Простите за плохой подбор слов. Я хотел сказать, что нашёл ваш энтузиазм очаровательным.
— Правда? — Пандора стала пунцовой. Она уронила голову на его плечо и сказала приглушённым голосом: — Потому что последние три дня, я волновалась, что сделала что-то не так.
— Ни в коем разе, дорогая, — Габриэль слегка выпрямился и крепче прижал её к себе. Уткнувшись носом в её щёку, он прошептал: — Разве не очевидно, что всё в вас доставляет мне удовольствие?
— Даже, когда я веду себя, как буйный викинг? — мрачно спросила она.
— Как пират. Особенно, когда вы себя ведёте именно так, — его губы мягко обводили контур её правого ушка. — Моя дорогая, в мире слишком много респектабельных леди. Предложение чересчур превысило спрос. Но существует жуткая нехватка привлекательных пиратов, и у вас, похоже, дар буйствовать и баловаться. Думаю, мы нашли ваше истинное призвание.
— Вы издеваетесь надо мной, — сдавшись, сказала Пандора и слегка подскочила на месте, почувствовав, как его зубы мягко прикусили мочку её уха.
Улыбаясь, Габриэль обхватил её голову руками и посмотрел ей в глаза.
— Ваш поцелуй безмерно взволновал меня, — прошептал он. — Каждую ночь до конца жизни мне будет сниться полдень в холлоуэе, когда меня подстерегла темноволосая красавица, которая испепелила меня жаром тысячи тревожных звёзд и превратила душу в золу. Даже когда я превращусь в старика, и моё сознание помутится, то буду помнить сладкий огонь ваших губ, и скажу себе: «Вот это был поцелуй».
«Сладкоречивый дьявол», — подумала Пандора, не в силах сдержать кривую усмешку. Только вчера она слышала, как Габриэль ласково подшучивал над отцом, который любил выражаться сложными, практически запутанными фразами. Очевидно, этот дар унаследовал сын.
Чувствуя необходимость установить дистанцию между ними, она слезла с его колен.