Сантер чуть приобнял гостью, пытаясь её ободрить, успокоить, — и она даже не воспротивилась.
Слишком тяжела для неё была ноша, что по-прежнему надвигалась, затмевала весь свет — как в тёмной комнате, где догорала последняя свеча. Сухими, но полными отчаяния глазами она смотрела то на окно, то на фото загадочной женщины, будто отвечавшей ей пристальным, пронизывающим взглядом.
— Свет горит, солнце всходит, звёзды поют… Слушай их, — почти шепотом произнёс Мартин, обращаясь скорее к самому себе.
Эмма услышала его. Услышала, но не вняла: она совсем запуталась, заплутала во всепоглощающей тьме.
— Восемь лет назад у меня произошло то же, что и у тебя сегодня, — спокойно, но с нескрываемой печалью промолвил Мартин, разделявший чувства Эммы. — Мою мать сгубила тяжелая болезнь сердца. Она боролась, долго боролась, мы с отцом ей помогали, но, к сожалению, так и не смогли ничего сделать. Теперь всё, что осталось у меня от мамы, — воспоминания. И несколько фотографий. Вот одна из них, — юноша указал на фото загадочной женщины, с интересом искавшей что-то в комнате.
— Моя мать перерезала себе горло, — отрешённо проговорила Эмма, понурив голову. Привкус слов и вправду оказался невыносимо горьким — словно мерзкая таблетка, растворившаяся во рту. Девушка не ожидала, что все будет настолько страшно, настолько болезненно — до гибели Роуз она видела происходящее в иных тонах.
Разговор с Мартином смог немного утихомирить боль, успокоить душу Эммы, усмирить сердце. Но Роуз все равно не вернуть, никогда не вернуть, как и мать Мартина, о которой тот лишь вспоминал, которую сейчас видел только на фотографиях. Это всё естественно. Но в душе Колдвелл упорно отказывалась осознавать — словно страшное событие произошло не в её жизни, не в настоящем времени.
А Мартин, уловивший во взгляде Эммы некоторую заинтересованность, начал тихо рассказывать сказки. Те самые, которые некогда насчитывала ему фантазёрка-мать, которые всегда согревали его.
В детстве он верил, что всё действительно было так. Что трёхлапый котёнок, какого они с мамой однажды спасли от жестоких подростков, хотевших заживо сжечь беспомощный слабеющий комочек, обладал магическими способностями. Умел путешествовать по мирам, одним голосом навевать счастье, лечить людей. Она говорила, что однажды котёнок вылечит и её: зверьку, потрепанному бездушными людьми, нужно только набраться сил. Утверждала даже, что, по причине дефектов, они с ним очень похожи: у котёнка нет лапы, а у неё — здорового сердца. Вот и дружба получалась крепкая, неразрывная.