– Есть, Ольга, есть… как вас, простите, по отчеству? – Борщов понизил голос и огляделся.
– Юрьевна, – застенчиво улыбаясь, подсказала я.
– Юрьевна, – со вкусом добавил Борщов, словно смакуя, – есть сомнения, и крупные. Царапины на руках, что, возможно, говорит о сопротивлении, положение тела: создается впечатление, что его трогали до нас, а Светлана Александровна этого не подтверждает, ну и еще кое-что. Кроме того, обрывок фотографии, лежащий на полу ванной.
– Какой фотографии? – спросила Маринка. – Фотографии с изображением Анжелы или кого-то другого?
– Пока не могу сказать, – широко улыбнулся Борщов, – если меня уволят, куда же я пойду работать?
– К нам в газету, – быстро предложила Маринка, – милости просим.
– С радостью бы, но мне пока нравится моя работа и хотелось бы на ней работать долго-долго… Чем сейчас мне и нужно заниматься.
Я вынула из кармана блокнот, записала в нем номер своего сотового телефона.
– В случае чего, сразу же звони, – сказала я, протягивая листок с номером Свете.
Маринка молча взяла блокнот и, вписав в него свой рабочий телефон, протянула листок подошедшему Олегу. Он уже что-то жевал.
– А если что-нибудь понадобится в рабочее время, то можно звонить и по этому, – Маринка мило улыбнулась, – трубку возьму лично я и решу все вопросы.
Олег сунул бумажку в карман не читая и поблагодарил.
Быстро попрощавшись, мы с Виктором и Маринкой наконец-то ушли.
Вернувшись домой, я решила сразу лечь спать. Время уже зашкалило за такой предел, что нужно было торопиться, иначе нам всем грозил хронический недосып, как выразилась Маринка. Однако, когда я, вылетев из ванной, пошлепала к своему диванному матрацу, стоящему на полу, я увидела в гостиной Маринку со стаканчиком коньячку в руках, полулежащую в кресле перед телевизором.
– Ты что, мать, – удивилась я, затормозив рядом с ней, – без последних новостей уснуть не можешь?
– Вот еще, ты отстала от жизни, тут могут показать кое-что поинтересней, – туманно ответила Маринка.
Я не стала выяснять, что же именно сейчас ее интересует, потому что объяснение запросто могло затянуться допоздна. Точнее – до утра, а до него уже оставалось, можно сказать, что и совсем ничего.
Утро встретило меня, как обычно, рано. Не буду описывать мои впечатления – самой неприятно.
Помечтав с затаенной безнадегой, лежа на спине с закрытыми глазами, что время у меня еще есть, я поняла, что сама в это не верю, и встала – а куда деваться-то?
Я по утрам ощущаю себя ближе к природе: каким бы тихим ни выдалось утречко, оно все равно полно самых разнообразных звуков, по крайней мере до тех пор, пока я окончательно не открывала глаза. А обычно это происходит в ванне.