Защитникъ Соловьевъ. Какимъ порядкомъ была сдѣлана опись? Извѣстно, что для этого вызывается какъ истецъ, такъ равно и должнику объявляется за нѣсколько времени объ описи, — были ли тутъ соблюдены эти правила?
Свидѣтель. Крестьяне знали объ описи: имъ было словесно объявлено.
Защитникъ. Законъ требуетъ письменнаго объявленія: были ли посланы повѣстки?
Свидѣтель. Нѣтъ, письменнаго ничего не было: имъ было объявлено черезъ старосту.
Защитникъ. Для описи полагается двухъ — недѣльный срокъ, вы же пріѣхали съ исправникомъ и посредникомъ на другой день продавать скотину, — на какомъ это основаніи?
Свидѣтель. Нѣтъ, мы только хотѣли повѣрить и оцѣнить, а потомъ уже продать. По мнѣнію моему, крестьяне были разсержены, — это доказывается поступкомъ Рыбакова; не будь послѣдній разсерженъ, не назвалъ бы меня рыжимъ. Нѣкоторые крестьяне были съ палками, форму которыхъ я не могу описать, — помнится, что у однихъ были тонкія, а у другихъ толстыя, въ родѣ дубинокъ, нѣкоторые же были съ вилами. Кто именно шумѣлъ — я указать не могу, — всѣ шумѣли въ одинъ голосъ.
Защитникъ Соловьевъ. Изъ моихъ распросовъ свидѣтелю видно, что требованія закона относительно описи не были соблюдены: во — первыхъ, опись была совершена въ присутсвіи только пастуховъ. Спрашивается, могли ли знать пастухи, кому и что принадлежитъ въ стадѣ? Во — вторыхъ, не было письменной повѣстки. Прошу гг. присяжныхъ имѣть это въ виду.
Защитникъ князь Урусовъ. Я, съ своей стороны, прошу замѣтить, что г. Свѣтловъ на предварительномъ слѣдствіи не помнилъ, что у крестьянъ были вилы, теперь же говоритъ объ этомъ. Я думаю, что чѣмъ ближе свидѣтель къ событію, тѣмъ памятнѣе всѣ обстоятельства дѣла, — у г. — на же Свѣтлова все наоборотъ. Кромѣ того прошу припомнить, что показалъ свидѣтель о томъ, на какихъ соображеніяхъ онъ полагаетъ, что Кирила и Степанъ Морозовы возмущали крестьянъ.
Товарищъ прокурора требовалъ прочтенія отношенія пристава Свѣтлова къ судебному слѣдователю.
Защитники полагали, что это требованіе несогласно съ закономъ (ст. 626, 627 и 687 уст. угол. суд,), а потому и находили невозможнымъ прочтеніе этой бумаги.
Судъ удовлетворилъ требованіе обвинительной власти, и тогда секретарь прочиталъ это отношеніе. Въ немъ между прочимъ сказано: «До продажи скота крестьяне не допускали. Такъ какъ г. исправникъ желалъ скотъ ихъ выгнать для продажи въ городъ, то крестьяне, набѣжавъ въ поле съ кольями въ рукахъ, грозили такими словами, что кто дотронется до ихъ скота, того положатъ на мѣстѣ, что было 14‑го іюля. На сходѣ были крестьяне всего сельца Хрущевки, и поэтому въ суматохѣ, по незнанію ихъ именъ, сказать не могу — кто были съ кольями, и кто произносилъ угрозы. Зачинщиками въ неповиновеніи, или подстрекателями крестьянъ считаю Кирилу Павлова, брата его Степана и Григорія Рыбакова, потому что Степанъ Павловъ первый а сходкахъ выходилъ и приносилъ ложныя свои оправданія, что ихъ неправильно заставляютъ пахать землю, и что съ нихъ деньги взыскиваютъ неправильно, чрезъ что кричало и все общество, а братъ его, Кирила, не подавая повода, замѣтно всегда оставался на крыльцѣ дома или въ другихъ мѣстахъ и подходящимъ къ нему крестьянамъ незамѣтнымъ образомъ внушалъ что говорить, и поэтому я выказанныхъ г. исправникомъ крестьянъ считаю зачинщиками въ неповиновеніи, насколько могу убѣдиться, по наущенію крестьянъ Павловыхъ и Рыбакова, а сихъ послѣднихъ считаю подстрекателями тѣхъ крестьянъ и всего общества».