Предсѣдатель. Почему же вы думаете, что крестьяне воспрепятствовали бы вамъ подойти къ скотинѣ?
Свидѣтель. Они кричали «не допустимъ,» это я собственными ушами слышалъ. Если у нихъ были толстыя палки и крестьяне кричали: «попробуй подойди» — значитъ они хотѣли обороняться.
Предсѣдатель. Въ августѣ, когда Степанъ Морозовъ былъ вырванъ мужиками, также были у крестьянъ палки?
Свидѣтель. Какъ же, были, но тогда были такъ — тоненькія, недубинки, каждый съ палочкой былъ. Я еще говорю: что вы, братцы, въ палочки играть хотите? Не угодно ли кинуть? Они и кинули.
Князь Урусовъ. Позвольте мнѣ спросить, почему вы когда тоненькія были палки, приказали кинуть, и они послушались, а когда у нихъ были толстыя палки, вы не велѣли ихъ кидать. Они можетъ быть васъ послушались бы.
Свидѣтель. Зачѣмъ же имъ говорить?
Князь Урусовъ. Какъ зачѣмъ? Вѣдь вы говорите, что крестьяне были почтительны и слушались, — отчего бы не попытаться?
Свидѣтель. Нѣтъ, покорно благодарю, — я думаю еще потолще возьмутъ, что и было въ мою службу въ Воейковѣ…
Подсудимый Степенъ Морозовъ. Когда меня велѣно было взять, я сейчасъ же пошелъ; тутъ было собрано двѣсти пятьдесятъ человѣкъ понятыхъ. Когда пріѣхалъ исправникъ и началъ такъ кричать, что сажень за тридцать было слышно, мы со старостой такъ на колѣни и сѣли.
Подсудимый Алексѣй Котовъ. Судьи праведные, я поставленъ въ числѣ двѣнадцати виновныхъ, а я никогда и не бывалъ на сходкахъ: это не мой участокъ, съ меня и повинностей нѣтъ, это не мое было дѣло говорить. Разъ былъ сходъ подлѣ самого моего двора, я вышелъ тѣлегу собрать и толконись къ народу, — посредникъ меня и записалъ.
Мировой посредникъ Хонинъ. Въ апрѣлѣ мѣсяцѣ ко мнѣ пріѣхали управляющій и староста имѣнія барона Медема съ жалобой, что крестьяне отправились пахать, кинули жеребій, и уже одинъ изъ нихъ началъ пахать, какъ Кирила ударилъ его кнутомъ, отъ чего всѣ бросили работать. Получивъ это свѣдѣніе, я велѣлъ собрать сельскій сходъ, раскрылъ Положеніе, прочелъ имъ его и началъ увѣщевать. Крестьяне на это говорили, что незаконно съ ними поступаютъ, что они не поѣдутъ. Чтобы болѣе убѣдить ихъ въ законности требованія, я вызвалъ крестьянъ въ мировой съѣздъ, и тамъ имъ тоже сказали, чтобъ они исполняли работы. Послѣ этого были посланы уполномоченные отъ крестьянъ въ губернское по крестьянскимъ дѣламъ присутствіе; возвратившись оттуда, они опять нарядовъ не исполнили. Слѣдовало принять мѣры. Я самъ отправился въ присутствіе по крестьянскимъ дѣламъ, прося его наставленія. Состоялось постановленіе — обратить не отработанные дни въ денежную недоимку. Возвратившись, я сообщилъ объ этомъ, чрезъ волостное правленіе, но крестьяне отказались платить деньгами. Въ виду сопротивленія, я заявилъ въ полицейское управленіе объ описи. 14‑го іюля пріѣхалъ исправникъ въ Хрущевку, пріѣхалъ и я. Когда онъ пріѣхалъ, ему сказали, что у крестьянъ по дворамъ скота нѣтъ, нужно ѣхать въ поле для оцѣнки. Я поѣхалъ вмѣстѣ съ исправникомъ, сзади становой въ тарантасѣ. Переѣхали рѣчку, и когда ѣхали по загумнами, то увидали — сзади тянется вереницей толпа мужиковъ; толпа начала подходить, ѣхавшіе остановились, раздѣлившись на двѣ стороны. Тутъ протолковали часовъ до 7 вечера, — даже больше, а пріѣхали часа въ четыре. Дайте деньги, говорю я имъ, или поѣзжайте пахать; убѣждаю ихъ такимъ образомъ: работы, говорю, будутъ необременительны; исполняйте требованіе и жертвуйте скотиной. Они просили подождать до завтра, чтобы уравнять по дворамъ повинность. Было уже поздно, я и говорю исправнику: отложимъ до завтра; онъ ничего не отвѣтилъ. Уѣхали мы добровольно; но наутро исправникъ пріѣзжаетъ и говоритъ, что донесетъ губернатору. Потомъ я, подучивъ письмо отъ исправника — ѣхать въ Одоевщину, встрѣчаю мужиковъ — идутъ откуда — то; спрашиваю куда вы ходили? — Къ исправнику. — Для чего? — А кто — жь его знаетъ. — Въ то время, какъ мы остановились увѣщевать, шуму было много, угрозы къ понятымъ были, крестьяне кричали: не дадимъ скотины; при этомъ исправникъ хотѣлъ замѣтить одного мужика, именно Рыбакова, и взялъ у него картузъ, и когда держалъ картузъ сзади себя въ рукахъ, то Рыбаковъ подошелъ сзади и вырвалъ. Про оскорбленіе Рыбаковомъ становаго пристава я слышалъ отъ самого г. Свѣтлова. До этого ли вырвалъ Рыбаковъ картузъ или послѣ — не помню; кажется, прежде.