— Оххх, кофе, — стонет Слоан, прикрывая глаза, когда делает первый глоток. Я задумываюсь, понимает ли она, что ее действие являет собой порно. Хотя сомневаюсь, смотрит ли она вообще порно. Так или иначе, стояк, который натягивал мои джинсы, только «улегся», а теперь все вернулось в тройном размере. Я в ярости этим утром, и совершенно не понимаю почему.
— Так что? — спрашивает она. — Как все сегодня должно пройти?
— Так. — Я ерзаю на своем месте. Беру солонку, но затем ставлю ее на место. — Сегодня здесь будет многолюдно. Нам нужно будет как можно быстрее найти Алексис и уносить ноги, пока мы можем это сделать. Мы оставим твою машину здесь и возьмем мою.
Она качает головой.
— Это машина моего отца. Он убьет меня, если я не привезу ее обратно.
Слоан волнуется о развалюхе своего отца, в то время как мы сидим в борделе, заполненном людьми, которые с большой вероятностью могут нас убить. Мило.
— Ты на этой машине хоть больше шестидесяти можешь выжимать?
Она выглядит так, словно очень сомневается.
— Вот о чем разговор. А еще у нее деревянные панели.
— Что это еще значит?
— Что я не собираюсь садиться за руль гребаной машины с деревянными панелями, вот что это значит!
Она заговорщически наклоняется над столом, подаваясь ко мне всем телом.
— Ну, мне кажется, что отец должен быть счастлив, что вернет свою дочь обратно, ведь так? — Она выглядит такой чертовки счастливой, что мой желудок сжимается. Она даже еще не видела Алексис, но уже выглядит абсолютно уверенной, что уберется отсюда сегодня со своей сестрой. Я же, с другой стороны, немного сомневаюсь в этом.
— Дерьмо быстро наберет обороты, если Хулио заподозрит что-то. Нам лучше оставаться вдвоем. Пытаться быть незаметными.
Ее кажется забавляют мои слова.
— И ты на самом деле думаешь, что так и будет? Здесь с тобой? Ты не слышал, что эти девчонки говорили о тебе прошлой ночью. Они отчаянно желают увидеть тебя. — И судя по тому, что ее тон становится немного более мрачным, мне абсолютно понятно, каким образом она чувствует себя по этому поводу.
— Так вот почему ты пришла прошлым вечером и начала говорить о том, что я заражен всякими болячками? — Прошлая ночь это самая последняя вещь, о чем бы я хотел поговорить, но это слишком лакомый кусочек, чтобы его упускать. — Ты что ревновала, Слоан? Ммм?
Слоан подскакивает на месте, ее щеки краснеют.
— Нет, не ревновала! Я волновалась за свою собственную безопасность!
Такая лгунья! Ох, ну что ж. Давайте позволим ей верить в то, во что она хочет верить.
— Ага, ну как я уже сказал. Я не сплю со шлюхами.