Моя хорошая… что же ты позволила пометить себя кому-то помимо хозяйки? Да и как он тебя нашел-то… в пещерах Анри?
От одной мысли о вампире стало горько и тошно. Надо было выслушать. Надо было доверять. Анри ведь явно знал больше, чем говорил. Но… теперь поздно.
Может, в следующей жизни я буду умнее.
Если эта следующая жизнь когда-нибудь будет.
Телефон вновь занудно завибрировал, ему вторил стук в дверь и тихое Машино:
— Катя?
Но уже все решено. И ничего уже не изменишь. И, вскочив на метлу, я вылетела в окно. В морозный, такой пленительный воздух. В чарующую красоту моего последнего полета.
И вдруг на миг так захотелось жить, аж до боли.
— Катя! — крикнул кто-то снизу, но я уже не слушала. Временами лучше не оглядываться. Потому что как оглянешься, так больше и не полетишь…
— Каа-а-а-а-а-а-а-атя!!!
Кричала Пу. Неслась внизу по сугробам белой тенью, а потом упала вдруг в снег и заплакала. Прости, родная. Но коленки заживут, а вот Ли, если я останусь, вернется вряд ли.
Лес проносился внизу белоснежной паутиной, мороз все крепчал, и руки в перчатках закоченели, как и неприкрытые курткой бедра. Да и капюшон то и дело слетал на плечи, и тогда начинали мерзнуть щеки и уши.
Вырядилась, чтоб тебя! Сколько лететь-то? Надеюсь, что недолго, иначе получит мой враг бездыханную ледышку. А, может, оно и к лучшему?
Проблеском в частой чаще мелькнула речка, березки вдруг как-то резко сменились елками, запахло хвоей и смолой. Метла не слушалась хозяйки, неслась куда-то сама, над лесом, на счастье, минуя городские постройки… ибо объяснить ведьму на метле, пролетающую над деревней, наверное, было бы не слишком легко.
«Анри!» — мысленно позвала я, не надеясь, что он откликнется. Спит, наверное, что еще делать вампиру посреди дня?
«Анри, прости меня».
«Катя, — ответ был мягким и каким-то мучительным, будто продирался сквозь толщу воды. — Ты куда опять влипла, моя хорошая?»
«Никуда не влипла».
«Тогда приходи ко мне… я вернулся в те пещеры, инквизиция меня там больше не ищет…»
«Может, позднее…» — ответила я и отключилась от его тихого голоса.
Разговаривать вдруг резко расхотелось. По щеке, портя макияж, пробежала слезинка, в груди стало тесно, но я выпрямилась на метле, сжала зубы и постаралась улыбнуться. Не, ну а что? Умирать так с песней! Как полагается гордой ведьме… последней в своем роду.
Где-то впереди начали появляться высокие отвесные скалы. Врезаться бы в этот серый с темными прожилками монолит, но фигушки… мой милый кукловод хотел свою жертву живьем. И невредимую, до поры до времени.
Метла ловко летела в щелях скал, и уже почти выскользнула из серого лабиринта, как со сколы сорвалось что-то огненно-рыжее. Удар в плечо, укус в шею, толчок в грудь сильными лапами. И, стремясь стянусь с себя обезумевшего зверька, я отпустила метлу и вцепилась обеими руками в пушистую шкуру. Зря. Зверек вдруг вырвался, скользнул на одну из скал, метла устремилась куда-то вперед, а я…