Ники… все это время он не появлялся в моей жизни, будто чего-то боялся. Но я уже вспомнила, как его звать. И в серое туманное утро я вышла в сад… и позвала.
— Ники…
Он пришел сразу. Печальный, молчаливый. Застыл за моей спиной, будто не решаясь что-то сказать, но, пожалуй, нам и не нужны были слова. Ничего не было нужно…
— Прости, — прохрипел он.
— За что? — спросила я, не оборачиваясь.
За спиной раздался тягостный вздох. А я так боялась, так страшно боялась обернуться… вглядывалась в сизый, клубившийся туман, в покрытую инеем траву, и понимала, что все… как раньше уже никогда не будет. И счастье мое, такое яркое недавно, было куплено чужой болью. Болью самого родного для меня человека.
— За то, что нашел тебя так поздно. За то, что теперь растревожил твою душу. Мы же оба знаем…
— … я не брошу Анри, — прервала его я.
— Знаю.
— И никогда не изменю ему.
— Знаю. Потому и не спешил появляться в твоей жизни…
— Когда ты меня нашел?
— Месяц назад…
Когда начались те странные сны. Нашел и не спешил показываться, и если бы не тот дурной извозчик, если бы не понесли те кони… если бы… как же все это трусливо, подло. Ведь не покажись он мне тогда, и страдал бы он дальше… в одиночку. Мой любимый и верный пес, страдал бы без меня… как я могла даже так подумать?
— Ники! — выдохнула я, и, уже не выдерживая, все же обернулась.
Он опустил взгляд и встал ко мне спиной, будто не хотел заглядывать мне в глаза. И, уже не думая, я метнулась к нему, обняла его за пояс, прижалась лбом к его спине:
— Прости меня, мой Ники!
Мне легче… я забываю каждый раз, когда умираю, когда перерождаюсь. Я могу влюбиться еще раз, если не встречу его… бывает, хоть, слава Богу, крайне редко, он… он помнит всегда. Он любит только меня, ждет только меня. Он верен только мне. У него есть только я, и никого больше!
Но Анри меня спас! Как я могу его предать?
И Ники понимал, без слов. Не разнимая наших объятий, он сплел свои пальцы с моими, мягко потянул мои ладони выше, к его глухо бьющемуся сердцу. Как часто я слышала в прошлых жизнях это биение? Как часто засыпала у Ники на груди, растворяясь в безоблачном счастье? Как часто расцветала, начинала жить, когда он меня находил? Я не могла уже и сосчитать. Человеческая жизнь коротка, а наша связь… длиться уже так долго…
Что значит для вечности одна человеческая жизнь?
Одна моя жизнь, отданная другому.
— Ники… — прошептала я, вырываясь.
— Я не уйду, — глухо ответил он. — Я буду рядом пока… вновь тебя не потеряю.
— Знаю.
— Я не буду мешать, — сказал он, и в голосе его было столько грусти, одиночества, боли…