— Пытаются, — выдавливаю из себя.
Думать о Ресе совсем не хочется.
— Зачем вы сопротивляетесь?
Этот вопрос стал настолько неожиданным, что я даже не нашлась, что ответить… сперва.
— Ты считаешь, что я должна позволить им завладеть моей жизнью? — спрашиваю напряженно, глядя Подзу в глаза.
— Я обнаружил вас, сидящей на земле. Вы были в полной растерянности, а в вашем взгляде нарастало отчаяние, — сухо напоминает садовник, — как вы собираетесь бороться с тем, что много больше вас?
Этот вопрос вновь заставил меня надолго задуматься.
— Но я не могу так просто сдаться, — поджав губы, произношу едва слышно, — отдать свою судьбу в руки тех, кто никогда не перестанет считать меня опасной… отдать без борьбы… разве это достойно главы рода? — поднимаю на него растерянный взгляд.
— Достойно главы рода… — задумчиво повторяет старик садовник, глядя на небо, а затем вновь переводит взгляд на меня, — я не уверен, что безуспешные попытки отвоевать мнимую свободу — достойней, чем осознанный выбор, основанный на доверии своему императору.
— Ты говоришь, как вояка, — растягиваю на губах кривую улыбку.
— Я не люблю нашу власть, но я и не обязан её любить. Мне хватает знания простой истины: кто-то должен быть сверху. Иначе всё развалится. И этот кто-то должен знать, куда идти. Вы, молодая хозяйка, знаете, куда идти?
И я вновь застываю, с недоумением глядя на Подза.
— Разве это от меня требуется?.. — удивленно спрашиваю.
— Если вы боретесь против власти, у вас должно быть видение, какой она должна быть в идеале — эта власть, — отвечает садовник.
— Я не… — хочу сказать, что «не борюсь», но вовремя замолкаю.
— Те, кто вербуют вас с другой стороны, когда-нибудь зададут вам этот же вопрос, — тем временем продолжает рассуждать Подз, поправляя шляпу на голове, — и, как кандидат на престол, вы должны будете дать на него ответ.
— Как… кто? — потерянно переспрашиваю.
— Разве эта вертихвостка ещё не рассказала вам? — старик поднимает брови, — Странно, учитывая, что этот факт и стал причиной разлада лорда с миледи… уж ей-то об этом известно.
Моя полная растерянность вызывает на лице старика невесёлую усмешку.
— Трудно, когда никто не хочет рассказывать правду? — только и спрашивает он, а в его голосе я впервые слышу какое-то подобие теплоты.
Напряженно киваю, во все глаза глядя на Подза.
— Ваша мать пришла в этот дом беременной, — произносит тот, а у меня внутри разрастается огромная дыра…
Выходит… он?.. Брат императора?..
ОН — мой отец?!
— Сколько себя помню, я служил роду Дэ'Барро. Но вы правы, на вас этот род прервётся… прервётся, чтобы дать начало новому роду, — протягивает старик.