Одна Хили Холбрук никак не могла отказаться от первоначальной тактики. Возможно, она считала своей миссией изгнание нечистых из рая, к которому можно было причаститься лишь через обладание дизайнерским платьем, многочасовым умерщвлением плоти в кресле салона красоты и ежедневными медитациями на новые сумочки в витринах на Родео-драйв.
Осторожнее выбирайте свои маски, говорил мой дед, потому что в конечном счете мы становимся теми, кем притворялись. У Хили Холбрук по меркам Добо-дель-Валле было все. Не хватало одного, самого главного — Вилда ван Хорна, и это отравляло ее жизнь денно и нощно.
Зато на периферии моего зрения Джокер маячил постоянно. Однажды я заметила его даже на Бьютик-стрит, хотя, что он мог там делать, непонятно. Я твердо держала свое обещание: не разговаривать, не видеть, не слышать.
Сегодня он сам решил нарушить молчание. Джокер небрежно поднял указательный палец — он даже с учителями разговаривал, как с официантами.
— Мы слушаем тебя, ван Хорн.
— Здесь не передана основная идея стихотворения, а значит, задача не выполнена.
— И в чем же эта идея?
— В том, что поэт на самом деле не хочет расстаться со своим пленом.
Кажется, учительница обиделась за меня:
— Возможно, у тебя получилось лучше. Прочитай нам свой вариант.
Если кто-то надеялся, что Джокер может отступить, то напрасно. Вставать он не стал. Просто откинулся на спинку стула, вытянул свои длинные ноги так, что они скрылись под впереди стоящим стулом и завел руки за голову.
Ты во власти дивной силы
Этой юной красоты,
Взгляд, и ласковый и милый,
Непрестанно ловишь ты.
Захочу я с ней расстаться,
Убежать, чтоб не встречаться, -
Ноги сами, рад — не рад,
Ах, несут меня назад.
Это было больше, чем хорошо. В классе стояла мертвая тишина.
И меня на нити тонкой,
Что никак мне не порвать,
Держит юная девчонка,
И безволен я опять:
Должен жить в очарованье,
Под ее попал влиянье —
Перемены впереди.
Ах, любовь, освободи.
Кажется, у учительницы запотели очки.
Обхватив себя руками, я пыталась успокоить бьющуюся в груди большую птицу. Вот-вот она сломает мне ребра. Как это возможно? Такое признание невозможно расчислить холодным разумом. Значит, где-то есть девушка, к которой этот угрюмый и злой парень может испытывать нечто похожее на любовь?
Я чувствовала себя оглушенной неожиданным открытием. Но меня быстро вернули в реальность несколькими холодными словами:
— Покахонтас, ты неплохо поиграла со словами, но подлинного чувства не передала. Так что занимайся тем, что у тебя получается действительно хорошо… пеки печенье.
В последнее время над такими шутками хихикала только Хили с подружками. Ладно, мне осталось продержаться шесть месяцев.