Кажется, идея пожаловаться на жизнь Маринке оказалась не самой лучшей. Но выбирать было не из чего. Вторую рюмку Артем закусывать не стал.
— Ладно, проехали. Но почему Женька с Санькой меня за человека не считают? Смотрят, как на насекомое какое-то… Это на мои деньги, между прочим, были и кружки и репетиторы и поездки…
— Ага, ты их еще куском хлеба попрекни, папаша.
— Ну что ты за ехидна такая, Марин. Ты же видишь — мне плохо.
— Я что-то не пойму? Это что, враги сожгли твою родную хату, убили всю твою семью? Ты это сделал сам, — Маришка обличительно ткнула в него алым ногтем, — своими кривыми ручонками. Ты не понимал, что бросаешь не только женщину, с которой прожил двадцать пять лет? Или надеялся, что сможешь прихватить с собой все, что она выстроила своим трудом? Думал, что просто выдернешь Ольгу из своей жизни, как морковку с грядки, а вместо нее усадишь эту овцу в лабутенах?
Сейчас что-то плохо вспоминалось, о чем он тогда думал. Слишком торопился, боясь передумать. Наверное, да, действительно рассчитывал, что все будет по-прежнему, только вместо прежней Ольги будет новая, такая же, но молодая. А ведь это он, Артем, познакомил Ольгу с Маришкой, и Ленька был его приятелем еще со времен института. И теперь все они, значит, не его, а Ольгины друзья? Вот подстава так подстава.
— Марин, — у Артема уже не было сил ненавидеть себя за жалобные нотки в голосе, — Женька со мной не разговаривает. Совсем. Трубку не берет, мой номер на мобильном заблокировала.
— Ну, после гастролей твоей пассии в бухгалтерии это совершенно закономерно. Я бы удивилась, если бы твоя дочь проглотила это хамство. Не смотри так, уже все в курсе, и не только я…
— Но она же моя дочь! Я о ней двадцать лет заботился.
— А ты ее отец! И должен любить и защищать ее каждый день. Думаешь, что можно один раз вложиться в ребенка, а потом всю оставшуюся жизнь стричь дивиденды? А вот нетушки, порядочным человеком нужно быть каждый день, иначе капитал доверия и любви закончится очень быстро.
Почти минуту Марина рассматривала склонившего голову Артема. Волосы на макушке редеют, живот пока не очень заметен, но уже нависает над ремнем, руки с набрякшими венами крутят пустую рюмку. Здравствуй, вторая молодость.
— Знаешь, что? — Артем выпрямился и посмотрел на нее с надеждой. — Мне домой пора. — Хотела честно сказать, что разговаривать с ним скучно и неинтересно, но в последнюю минуту решила пожалеть и придержала язык. — А ты такси возьми, все-таки на голодный желудок пил.