— Я принес твои вещи.
В пакете лежали аккуратно свернутый домработницей шелковый халат персикового цвета, серо-голубая шаль из мягкой тонкой шерсти, небольшая стопка кружевного белья, баночки с кремом, фен, вышитые домашние туфли с острым носом. Наверное, в комоде спальни освободился один ящик, но Виктор туда еще не заглядывал.
— Спасибо. Это все?
— Думаю, все.
— Как мало места я занимала в твоей жизни. Ты даже не заметишь, что меня больше нет. Разве не забавно?
— Прости, Никки. Десять лет назад наш договор казался мне почти идеальным.
— А теперь?
— Теперь я сожалею.
— О чем?
— Что не полюбил тебя.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Ты заслуживаешь того, чтобы знать правду.
Кому нужна такая правда? Кому вообще она нужна? Ты сам-то хочешь ее знать? Судя по тому, как Виктор легко отпустил Ольгу в тот вечер неделю назад, он не знал ничего.
— Ты уезжаешь?
— Да, в Канаду с Лео. Квартиру продам или сдам, еще не решила. Наверное, мы будем иногда встречаться в Москве, — Никки закрепила пленку кусочком скотча и опустила фигурку в коробку, затем встала и подошла к Виктору, — так что останемся друзьями. Пока.
Она легонько коснулась губами его щеки, а затем, прислонившись к косяку, смотрела, как он кладет ключи на полочку для перчаток, как закрывается оклеенная светлой пленкой металлическая дверь. Возможно, ей еще доведется наблюдать, как одна неожиданная правда войдет в жизнь Виктора. Разрушит ли она его или, наоборот, сделает счастливым, Никки было все равно. Она уже чувствовала холод выросшей между ними стеклянной стены, из-за которой не достучаться, не докричаться. Пусть делают, что хотят, она будет только смотреть.
* * *
— Не могу понять, а ты что такая спокойная? — Нинка подтянула ближе к себе тарелку с варениками и с наслаждением вдохнула ароматный парок.
— Очень даже волнуюсь. Первый раз в жизни сделала вареники с вишней, вдруг не понравятся?
— Да за такую вкусноту… — Нинка искупала в сметане истекающее вишневым соком «ушко» и сунула его в рот, затем некоторое время сосредоточенно жевала с полузакрытыми глазами, — … я сама на тебе женюсь. Пусть Виктор твой потом хоть дерется, развода не дам! Нет, ты правда не волнуешься? Он ведь за две недели ни разу не позвонил.
— Ты знаешь, я почему-то уверена, что у нас, — Ольга погладила едва наметившийся живот, — все будет хорошо. А с Виктором или без него — это уже вопрос второстепенный. Мне ведь от него действительно ничего не надо, просто с ним тоже очень хорошо. Почти как с вами, девочки.
От обуревающего ее чувства противоречия Нинка поерзала на табурете. Ей, видите ли, не нужен муж. А отец ребенку тоже не нужен? Что-то, подруга, ты слишком заигралась в свободу воли. На этой самой свободе тебя оставлять уже опасно. Еще привыкнешь. Вдруг понравится? Нинка позволила себе неодобрительно хмыкнуть: