Не очень понятно было, почему Колтрейна нужно было обязательно исполнять в белых сорочках и галстуках, а Дэвиса можно было играть в черных футболках, но Нинку этот вопрос занимал меньше всего. Поглаживая указательным пальцем шею под ухом и опершись локтем о перила балкона, она задумчиво смотрела на пианиста.
— Все-таки по-настоящему элегантный мужчина должен носить лакированные штиблеты и красные носки.
— Ужас какой. И где ты такое видела?
— Да вот же, у Бутмана в оркестре.
— Точно, — Наталья прищурилась, затем хихикнула.
Сидевший рядом Ленька ревниво покосился на жену лиловым глазом: о чем там смеются без него?
Во время антракта вся компания пересела на свободные места на центральном балконе, отсюда оркестр был виден лучше, но вместе с тем появилось и другое зрелище. Сидевшая перед Ольгой молодая пара, казалось бы, испытывала друг к другу глубочайшее отвращение. Откинувшись в противоположные углы своих кресел, они внимательно слушали музыку и ни разу не отвлеклись от сцены.
— Как ты думаешь, что их связывает? — Повернулась Ольга к Нинке.
На сцене исходили страстью саксофон с трубой, и можно было не опасаться, что ее услышат посторонние уши.
— А ты посмотри внимательнее.
Ольга вытянула шею. Нога девушки в прозрачном чулке лежала поперек колен ее спутника, его пальцы отбивали ритм на тонкой щиколотке.
— Внимательно смотри, женщина. Может, что и вспомнишь.
Нет, обижаться на Нинку было совершенно невозможно.
Отказавшись от предложения Барсуковых подвезти, Ольга с Ниной медленно шли вдоль по набережной. Болтать о повседневной суете не хотелось, а вспоминать смешные и печальные события рождественских дней не было необходимости: острая фаза Ольгиного горя уже миновала.
* * *
В тот всем памятный вечер Артем, сильно напившись, умудрился упасть и приложиться затылком к деревянным ступеням ресторанной избы. Замерзнуть он не успел, потому что Санька обнаружила его почти сразу. Позвав на помощь Барсука с Никитой, она первым делом бросилась домой пугать мать. После всей суеты с визитом в травмпункт и возвращением в Москву реакция Артема на все произошедшее была довольно неожиданной: вернувшись домой, он сразу собрал свои вещи и съехал.
Ольга молча наблюдала, как заполняются две большие сумки и чемодан, а потом ушла на кухню и вернулась оттуда только, когда хлопнула входная дверь. Одежду и рабочие документы муж забирал еще дважды, пока окончательно не опустели встроенные шкафы в спальне и коридоре, оба комода, несколько книжных полок и шкафчик в ванной. Обнаружив вечером в почтовом ящике ключи от квартиры, Ольга проплакала всю ночь, время от времени проваливаясь в дремоту, а затем проснувшись и вспомнив о своей беде, начинала плакать снова. Наутро она набрала на телефоне номер Нинки, но что она могла сказать подругам? Исправить ситуацию было невозможно, умолять бесполезно, а выглядеть в глазах по-своему благополучных женщин несчастной и жалкой казалось слишком унизительно. Ольга нажала «отбой» и, выключив телефон совсем, повалилась головой в подушку.