- Виктор, твоя гостья останется у нас ночевать?
— Конечно, нет, — вспыхнув от смущения, Ольга потянулась за телефоном. — Я сейчас вызову такси.
— Я вас отвезу.
Обе женщины ответили почти сразу:
— Не нужно.
— Ты же выпил.
— Я не пил.
— Ну, конечно, — в голосе Никки звучала усталость, — ты всегда рассчитываешь все наперед.
Ольге уже хотелось бежать отсюда.
В машине она молчала, полностью погрузившись в свои мысли. Ей было почти стыдно за них за всех: за мужчину, которые не знает, чего хочет, за женщину, так страдающую из-за него, за нее саму, не способную ни на какие эмоции, кроме осторожного сочувствия. Правильно говорила Нинка: снулая тюлька, мексиканский тушкан в анабиозе. Внезапно Ольге пришла в голову мысль, что воздух, который выдыхает Виктор вскоре попадет в ее легкие. Она быстро нажала кнопку и опустила стекло почти до половины.
— Не любите кондиционер?
— Не люблю закрытые пространства.
Виктор кивнул и больше не поворачивал лицо в ее сторону, словно прочитал ее мысли. Стало еще хуже, но Ольга упрямо тряхнула головой. В конце концов, жалеть печального крокодила только себе дороже. Виктор проводил ее до дверей подъезда, на верхней ступеньке Ольга повернулась в нему и протянула руку.
— Прощайте. Поблагодарить за приятный вечер не могу, извините.
Он взял ее пальцы в теплую ладонь, задумчиво нажал на косточку над широким белым кольцом, потянул к себе и легко обнял за плечи. Неловко разведя руки в сторону и вежливо отклонив голову, Ольга ждала. Да, это будет проблемой, подумал Виктор.
— Вы простите меня?
— Нет.
* * *
Не включая в прихожей света, Ольга выронила сумку и остановилась перед высоким зеркалом. Темные провалы глаз, контур света от горящих за окном фонарей, плотный темный силуэт фигуры. Ничего призрачного, эфемерного и недосказанного. Тело, желающее есть, греться на солнце, боящееся боли. И где-то внутри ленивая, жаждущая покоя душа. Один раз стукнули, и обиделась на весь белый свет? Выстроила стену между собой и миром, спряталась, закрыла глаза и уши? Зрелище нелицеприятное, надо признать.
Никки проследила взглядом за вынырнувшей с подземной парковки и завернувшей на улицу машиной. Она поправила занавеску на окне, переставила тарелки и бокалы в посудомоечную машину и вытерла стол. Нет, этот дом мой, подумала она. Я его заслужила.
Стоя на светофоре, Виктор барабанил ладонями по рулю в такт мелодии. Музыка отвлекала, мешала думать, и он со вздохом выключил радио. Решительный отпор Ольги оказался для него полной неожиданностью. Приходилось признать, что первое впечатление его не обмануло. Его влияние и деньги имели для нее значение только в офисе компании. Вне его пределов для нее начиналась жизнь, где за доброту платят добротой, за любовь любовью. Что у него осталось, что он сможет ей предложить? И что делать с Никки? С каждым его вздохом, она впивалась в него все глубже, словно железный крючок. Их соглашение, такое разумное и честное, оказалось самообманом для обоих. В молодости он в слепой панике вырывался из ловушек эмоциональных привязанностей, круша все запоры и стены. Теперь он сожалел о своей прошлой жестокости к любившим его женщинам и боялся, что исчерпал посланный ему лимит бескорыстной женской любви. Виктор снова включил радио и прибавил громкость.