Глаза Александра распахиваются, и в них — ненависть, способная растопить арктические льды.
Я посмеялась над его слабостью и поплачусь за это.
Мне трудно находиться рядом с ним, поэтому снова ухожу в ванную, больше прятаться негде. Сажусь на потертый коврик у раковины и беззвучно рыдаю. Я позволила себе отомстить, ткнула в Гранда его слабостью, и до чего же мне от этого мерзко!
Я навсегда запомню те слезы, потому что они изменили меня, мое отношение к Гранду. Не подумайте, я не прониклась к нему симпатией, даже особого сочувствия в себе не нашла. Я не перестала его ненавидеть, однако моя ненависть изменилась. Охладела. Как вулкан, потухший, но тем не менее все еще вулкан. То, что происходит с Грандом, — это расплата всех расплат. Даже в самых извращенных мечтах о мести я бы не пожелала такой зависимости, такой дикой животной слабости своему врагу. Особенно ему, Александру Гранду.
Отплакав свое, выхожу в комнату.
Подушки сброшены на пол, простыня скомкана. Гранд пытался сдвинуться с места и осознал, что я права: он слишком слаб, чтобы подняться на ноги.
Всем телом ощущаю его агонию.
Ему больно, но раненая голова — малая часть проблемы. Он горит в Аду зависимости от меня, абсолютной, животной слабости. Он мечтает о своей смерти или моей, моментальной.
Или хуже, хочет поменяться со мной местами.
Еще вчера он упивался властью надо мной, пытался манипулировать, унизить. Не мог оставить меня в покое. Почему?
Какая, к чертям, разница! Вполне возможно, что ни один из нас не переживет эту главу наших отношений.
Молча сажусь в кресло. Александр лежит с закрытыми глазами, но я знаю, что он в сознании. Жизнь слишком немилосердна, чтобы позволить ему отключиться в такой момент. Я смотрю на заколоченное окно и гадаю, каким будет следующий шаг Гранда. Делаю ставки на грубость, он будет груб со мной. Иначе никак, ведь единственная альтернатива — благодарность. Но сказать «спасибо», попросить о помощи, показать обнаженные края страха — это для него хуже смерти. Зависимость от меня и признание собственной слабости — цианистый калий для Александра Гранда.
Поэтому он будет груб и требователен.
Я права в своих заключениях, даже более чем. Александр ведет себя отвратительно.
— И как, ты наигралась с моим членом, пока я был в отключке?
Я готова к его грубости, но меня все равно потряхивает. Аж челюсти сводит от гнева.
— Дорвалась, да, Алена? Сразу раздела меня, облапала. Легла рядом, подставила задницу.
Отвлекаюсь, стараюсь не слушать Гранда. Вместо этого гадаю, сколько сейчас времени. В желудке урчит, мне бы позавтракать. Голодная смерть очень медленная и мучительная.