Мыслями я застряла в злополучном дне, поэтому до меня не сразу дошли слова Александра.
— А что еще ты хочешь изменить в прошлом? Например, в тот день, когда мы ехали в лифте.
— За-а-ачем там что-то менять? — губы шептали сами по себе, пока я переваривала вопрос. И откровенный, жадный мужской взгляд, скользящий по моему лицу, по моим губам. Если Александра тянет ко мне, то фейерверк между нами осветит все окрестности. Нарушит взлет и посадку самолетов в Хитроу(5). — Я бы… я бы… — хочу сказать что-то про непальский мох и Урал-Байкал, но в мыслях туман. Я пришла просить прощения, но, возможно, получу нечто большее. Восхитительного мужчину, защиту, доверие…
— Ты бы… — говорит он мягко, призывая закончить фразу. Подается ближе, и я тоже. Мы делаем крохотные движения друг к другу, хотя куда уж ближе, мы и так лицом к лицу. Губы к губам.
Перед глазами вспыхивают искры, и я заставляю себя дышать.
— Да, я бы…
Слова без смысла, без содержания. Снова оказавшись с Александром в лифте, я бы ничего не сделала по-другому. Но мы связываем друг друга этими полуфразами, и становится жарко.
— Я бы тоже, — говорит он.
Я ощущаю тепло его губ в сантиметре от моих, от этого кружится голова.
— Если вам причинили зло, скажите, и я помогу вам, чем могу. Я все для вас сделаю! — обещаю вдруг. Трудно смотреть в глаза, когда он так близко, но я улавливаю его улыбку. Доверие в его взгляде. — Я поддержу вас, помогу…
Я замолкаю, потому что понятия не имею, как помочь директору английской компании, у которого (с моей помощью) украли что-то важное.
— Тебе очень страшно, Алена? — снова спрашивает Александр, впервые не искажая мое имя.
— Очень.
— Тебе одиноко?
Я резко вдыхаю. Этот вопрос царапает нутро очень близко к сердцу.
— Очень. А вам? — Он молчит. Конечно, мужчинам нелегко в таком признаваться. — Вы один отвечаете за всех и все. Наверное, это очень трудно.
Моя наивная фраза, вырвавшаяся на самом пике эмоций, получает прямой ответ.
— Да.
Это короткое слово взрывает что-то внутри меня, прежде невидимый, неощутимый резерв. Я, испуганная и загнанная в угол, вдруг чувствую силу и желание защитить прекрасного мужчину, показавшего мне свою слабость. Я касаюсь его губ. Я первая касаюсь его губ и замираю, не двигаясь. Он не целует меня, но и не отстраняется. Удерживает контакт. Мы силимся смотреть друг другу в глаза, но на таком расстоянии это невозможно.
Александр сжимает мою руку.
— Ты хочешь, чтобы тебе не было страшно? — спрашивает в мои губы.
— Да.
— Ты хочешь, чтобы тебе не было одиноко?
— Да.
Его вторая рука опускается на мои колени.