Слабый настолько, что позволяет только различить черты лица девчонки, исказившиеся от ужаса.
Действую не раздумывая, ведомый порывом, не находящим объяснения. Защитить ее, спрятать от страха, искоренить ужас, заполнивший широко распахнутые карие глаза — штормовой порыв, который управляет мной.
Тьма сгущается вокруг, она чужда этой реальности, иррациональна человеку и может причинить ему зло. Я принес ее с собой или она следовала за мной — знаю лишь то, что мое забытие, мое незнание древних законов всему виной.
Вскидываю руку и сдергиваю с лица бледную маску. Потому что Тео так хочет. Потому что пальцы ее, тянущиеся ко мне, выразили желание, которое могу исполнить. Медленно опускаю ладонь с зажатой между пальцев теплой маской, ощущая себя удивительно спокойным.
Одно резкое движение — и мертвое лицо с зашитыми губами и веками летит в пустоту, без единого звука исчезая в черном дегте.
Время останавливает стрелки своих часов, застывает неподвижно качающийся маятник.
Здесь, в окружении черной безграничной бесконечности, оно превращается в вязкую субстанцию, не имеющую значения.
Наконец, в полной мере понимаю.
Я затянул ее с собой, в свою реальность, сам того не осознавая.
И сердце мое замирает подобно прекратившему свое существование времени. Бездна внутри не имеет дна, наполняясь чужеродным мне страхом за угодившую в капкан девчонку.
Мои сомнения и трепет, моя неуверенность и страх привели Тео сюда. Пробудившиеся эмоции, скрутившие жгутом, ослабили и смели первобытные преграды. Границы истончились, и вот она здесь — живой человек в логове смерти.
Тео закусывает нижнюю губу, глаза ее блестят, разглядывая мое лицо. Мечутся едва различимые во тьме радужки, взлетают вверх темные брови, разглаживаются напряженные черты лица.
Боится, но заворожена словно, смотрит на меня, не отводя очарованного взгляда.
Испуг прячется еще на дне темных глаз, но плещется у самой поверхности… восхищение?
— Ты… — шепчет девчонка тихо, а я прикрываю веки, потому что хочу вкусить это слово, прочувствовать его всем существом. Впитать в себя, навеки запомнив миг, когда сплетение чуждых звуков, произнесенных Тео, обрело смысл.
— …ангел… — проговаривает полушепотом на выдохе, и я медленно открываю глаза.
Смотрю прямо в светящееся экстатическим восторгом лицо. Страх смело, и следа не осталось, а на место ему пришло почти религиозное, неконтролируемое упоение.
Незнакомое чувство раздирает грудную клетку, рождается внутри, под ребрами. Дергаются нервно уголки рта, и краткий смешок срывается с губ.
А затем я смеюсь открыто, потому что не могу сдерживать то, что льется из меня. Хриплый, надрывный смех царапает горло, растягивает губы в ненормальной, полубезумной улыбке.