– Я хочу намочить ножки, – вдруг сказала Мэл игривым тоном.
Хантер неохотно позволил своим пальцам выскользнуть из ее и ухмыльнулся, когда она зашла в озеро по щиколотку.
– То же самое ты сделала в наше первое утро на рассвете, – подумал он вслух.
Она засмеялась и улыбнулась ему.
– Ага! Что могу сказать? Мне нравится ходить по воде.
– Я влюбился в тебя тем утром.
Мэл дернулась, громко брызнув водой ногами, и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Что? – практически шепотом спросила она.
Он откашлялся. Вероятно, ему не стоило говорить это так прямо, но так уж вышло.
– Я влюбился в тебя, – повторил он. Потом пожал плечами, тепло, улыбаясь и наблюдая за ней.
Она примерзла к месту, стоя в воде и глядя на него. Ожидая.
– Я влюблен в тебя, – повторил мужчина. – И был влюблен все это время. Я ничего не говорил, потому что знаю, как это безумно, и я боялся, что мои чувства невзаимны, не мог рисковать, что ты сбежишь, испугавшись...
– Взаимны...
Его сердце, его слова и его дыхание остановились. Он уставился на нее, что-то в нем пылало.
Мэл покачала головой, сглотнув.
– Это взаимно, – сказала она снова, но тише.
Прежде чем он понял, что делает, он вошел в воду, потянулся к ее лицу и крепко поцеловал. Ее руки обвились вокруг его шеи, раздвигая губы и отвечая на поцелуй с собственным огнем. Она цеплялась за него так же отчаянно и безумно, как и он, ее ноги больше не касались земли, потому что он подхватил ее.
Ему было мало, не было возможности даже вздохнуть. Все было полностью занято Мэл, любовью к ней, пьянящим порывом восторга от осознания того, что безумие их чувств соответствует друг другу. Они целовались глубоко, пробуя друг друга, будто в первый и последний раз, снова и снова, словно им никогда не будет достаточно.
И никогда не будет достаточно.
Затем их поцелуи стали мягче, нежнее - изысканными, утешающими и успокаивающими. Скользящие губы, оседающие и тревожащие одновременно. Хантер дернулся, чтобы яростно захватить ее рот, вырывая из нее хнык, который заставил что-то первобытное рычать в нем.
Через несколько мгновений, затаив дыхание, они услышали свистки, аплодисменты и визги от своих старших друзей в павильоне, которые, казалось, давно за ними наблюдали.
Мэл расслабилась и засмеялась, разогревая его кровь. Он тоже умудрился засмеяться, все еще затаив дыхание и пылая. Он коснулся ее лба, крепко обхватив ее руками с давно ожидаемым вздохом облегчения.
Шум из павильона затих, и Мэл вдруг попятилась со стоном.
– Что? – спросил он с удивлением, обнимая ее.
– Сегодня вечером я должна вернуться в курятник, – простонала она, состроив гримасу. – А ты должен пойти на мальчишник.