«Да что вам надо от нас? Это разве не может потерпеть до завтра?»
«Ир, открой, пожалуйста», — мужчина за дверью её откуда-то знал, раз назвал по имени.
Ирина отодвинула задвижку замка и открыла дверь. Человек стоял на плохо освещённом крыльце и молчал. Немолодой, небольшого роста, в неновом тёмном костюме. В руках у него ничего не было. Довольно модные чёрные ботинки, характерно расставленные в стороны ступни, покатые плечи, одно выше другого… это был её отец, умерший почти 30 лет назад! Ирина немедленно узнала его волевое лицо с крупным носом, небольшими, глубоко спрятанными под надбровьями глазами, тонкими, крепко сжатыми губами. Отец. Хотя, конечно, это не мог быть он, просто похожий мужчина. Какая-то дикость. По тому, как напрягся Фёдор, Ирина поняла, что он отца — или невероятно похожего на него человека — тоже узнал. Мужчина шагнул в дом и чуть зажмурился от яркого света. «Это я, не удивляйтесь. Я вижу, вы меня узнаёте. Ир, это я», — проговорил он, обращаясь к Ирине. «Папа… этого же не может быть. Какая, однако, мерзкая галлюцинация, — подумала Ирина. — Но Федька же его тоже видит. Мне всё это снится. Вот чёрт». При таких обстоятельствах разговаривать с псевдо-отцом было глупо, но Ирина не могла сдержаться:
— Мой отец умер от инфаркта в восемьдесят восьмом году. Умер, вы понимаете?
— Понимаю. Умер. Я с этим и не спорю, но…
— Что — «но»? Зачем вы это делаете? Какой-то жестокий розыгрыш! Уходите.
— Нет, я не могу уйти. Сейчас не могу. Ир, посмотри на меня. Это же я.
— В каком смысле — «ты»? Этого не может быть. Мы всё это понимаем…
— Может. Редко, но может. Я не могу вам всего объяснить… просто примите, что я — это я. Просто примите это как данность.
— Но ты же мёртвый, так? Ты умер, мы тебя похоронили… кремировали… я не понимаю. Где ты был всё это время? Человек умер, и его нет — нигде. Твоё тело сгорело, мы прах захоронили. Всё было кончено. В воскресение души я не верю. Или ты мне всё объяснишь, или… уходи. Мой отец умер.
— Ир, Федя. Давайте сейчас не будем об этом. Поверьте, всё это не так уж и важно. Если вы сомневаетесь, что я пришёл… я могу доказать, что сейчас речь не идёт о глупом розыгрыше. Я знаю такие вещи из нашей общей прошлой жизни, которые никто знать не мог. Ладно, я устал.
Отец разговаривал совершенно нормальным голосом, тем голосом, который у него был до операции по удалению обеих связок. Отец заболел раком гортани, долго отказывался от операции, сохранял голос, потом его прооперировали, и он научился разговаривать хрипящим, странным, пугающим людей звуком «из живота». Но сейчас никаких последствий операции заметно не было. Он сел на диван, устало облокотился о спинку и прикрыл глаза. «Пап, может быть, ты хочешь чаю? Я могу дать тебе поесть», — Боже, что она такое несла? Он — мертвец! Какой чай, какое «поесть»? Бред! Но выгнать его Ирина уже не могла.