— Что?
— Он сломан. Телефонный кабель разломан пополам.
— Чёрт, клади трубку и звони…
— Нет! — раздаётся еще один стук, на этот раз громче, и я ползу в угол, чтобы заглушить звук собственного крика. — Не вешай трубку, Смит. Пожалуйста.
— Хорошо-хорошо. Не буду.
Скрип и поворачивание дверной ручки заставляют страх парализовать моё тело.
— Они пытаются войти.
Смит чертыхается под нос.
— Я собираюсь отключиться и вызвать полицию.
— Нет, прошу, не надо, — слёзы катятся из моих глаз, и я понижаю голос: — Мне так страшно.
— Чёрт, я знаю, но я все ещё в пяти минутах езды, а отряд может добраться быстрее.
— Пожалуйста, не надо.
— Прости, я должен. Не двигайся.
Телефон замолкает.
— Смит? Смит? Нет, не вешай трубку, — я соскальзываю ещё ниже на пол, стягивая одеяло с матраса, и накрываюсь им. Если кто-то ворвётся сюда, я не хочу их видеть.
Скрежет появляется вновь, и я беззвучно плачу в ткань. Через несколько минут раздаётся громкий грохот, после чего кричат сотрудники полиции. Я подхватываюсь и спешу открыть дверь.
— Думаю, они ушли, — говорю я офицеру, когда он кивает мне.
Я использую свой рукав, чтобы промокнуть уголки глаз, и отступаю назад в комнату.
— Можете рассказать мне, что именно произошло?
Когда я перехожу к шуму и перерезанному телефонному шнуру, суматоха в коридоре заставляет меня подскочить. Когда я слышу голос Смита, я встаю, чтобы подойти к нему, но не решаюсь.
— Мелли, Иисус. Ты в порядке? — он делает глубокий вздох, когда видит меня. Сделав пару шагов внутрь помещения, он подходит ко мне, но потом отступает и проводит руками по своим волосам. Боже, мне хотелось бы всего лишь, чтобы он распахнул свои объятия и позволил мне упасть в них.
— Да. Мне так…
— Не смей извиняться.
Я сглатываю и киваю. Вопрос о том, почему я хочу позволить себе найти утешение в его объятиях, быстро отпадает. У меня нет Джея, поэтому я использую Смита как своего защитника. В этом есть смысл.
— Мэм, если вы не возражаете, я хотел бы продолжить и взять у вас показания.
Когда продолжаю рассказывать офицеру, что произошло, чувствую себя идиоткой. Уверена, нечего было пугаться, и это, вероятно, были те же самые дети-хулиганы, вновь совершавшие пакости и бегавшие вверх-вниз по коридору. Смит и полицейский, взявший мои показания, спокойно разговаривают. Затем офицеры уходят, а менеджер гостиницы, извиняясь, меняет телефон.
— Спасибо, что приехал, — шепчу я Смиту.
Его пальцы прижимаются к моему подбородку, и он поднимает моё лицо, чтобы я смотрела на него. Его глаза обычно насыщенно-шоколадного цвета становятся на оттенок светлее.