– Из ваших сюжетов я знаю, что это лишь разрозненные банды дикарей, – выскользнул Клецка, чем даже раздосадовал Свиристелова, который от неудовольствия скривил губы. – И все же, если все сказанное соответствует действительности, почему он бросает народ? Это наводит… Это может навести недальновидных людей на мысль о том, что Легитимнейший – представитель своего рода колониальной администрации на землях Тартарии. А если такие люди вобьют себе что-то в голову, то не вытравишь потом. К тому же, управляя из столицы, наш правитель был бы еще эффективнее.
– А был ли мальчик? – хохотнул Свиристелов, вдруг одернул себя и резко оглянулся, подумав, что в комнату мог бесшумно войти майор или кто другой из серых людей.
Не то, чтобы идеолог сильно боялся Безродова, но по опыту знал, как такие люди могут даже из случайно оброненного слова сплести веревку, на которой потом тебя и повесят. Но майора за спиной не было. Свиристелов вновь повеселел и продолжил:
– Понимаете, Легитимнейший правит страной почти полвека. Мы недавно проводили соцопрос и выявили, что три четверти людей откровенно не знают, является Легитимнейший отцом-основателем Тартарии или это разные люди. Признаться откровенно, даже я не знаю, так как на эту тему написано слишком много противоречивых трудов. А сам я родился уже после его прихода к власти. Мне сорок четыре.
– На что вы намекаете? – Эдуард Клецка хотел, чтобы его визави сам закончил мысль и тот понимающе улыбнулся.
– Я говорил с ним однажды, но все было чересчур официально. А ведь грамотные специалисты могут без труда сделать голограмму. Мне показалось, что голос шел откуда-то не оттуда, да и за руку со мной здороваться Легитимнейший тоже не стал. Так, махнул лишь.
– А все его встречи и командировки?
– Знали бы вы, Эдуард, как мы манипулируем общественным мнением. Мы даже войны придумываем. У нас целый отдел занимается постановочными расправами над мирным населением!
– Как вы так можете? Мы же все хотим прозрачности! Без нее не будет прогресса! – воскликнул Клецка, но в его словах сквозила фальшь.
– Нам даже удалось вписать борщевичную напасть в контекст национальной идеи, – гордо заявил Свиристелов.
– Неужели? – удивился Клецка.
– Представьте себе! Разросшийся сорняк делает существование маленьких городков крайне проблематичным – помощь из центра не всегда приходит, а надо постоянно обороняться. Иначе попросту зарастет все. На защиту от борщевика уходят все силы трудоспособного населения, и в итоге жители попросту не могут себя прокормить. Так, все мелкие городки активно вымирают, а люди из них уезжают в мегаполисы, в крупные деловые центры.