Такое положение дел, впрочем, продолжалось недолго. Вооруженный налобным фонариком, разделочным ножом и револьвером, найденным у тела Надюши, – Безродов благородно поделился с правозащитником шестью патронами – Эдуард Клецка прошел по темному тоннелю всего двести или триста метров перед тем, как ужас, медленно поднимавшийся откуда-то из брюха, сковал его глупое сердце. Теперь в каждой тени Клецке мерещились смерть, а каждая капля, падавшая с потолка, заставляла сердце отбивать ритм, которому позавидовали бы и африканские барабанщики. Эдуард не выдержал и бросился обратно, в особняк. К несчастью, защитный экран был уже закрыт и встречал попытки правозащитника прорваться внутрь ударами тока, каждый раз отшвыривая настырное тело обратно. Напрасно Клецка вопил и звал на помощь – Безродов предусмотрительно закрыл все возможные двери, чтобы избежать лишних вопросов. Через час Эдуард, так и не дождавшийся помощи и значительно растративший духовные и физические силы, смирился со своей участью и двинулся во тьму тоннеля.
Меж тем менее наивный Свиристелов, который прочувствовал сущность майора гораздо лучше, и всю историю с Клецкой наблюдавший отстраненно и как бы равнодушно, выйдя из подвала, чинно распрощался с остальными и, несмотря на уговоры Чайкиной и психологическое давление Безродова, отправился в восточное крыло. Столичный идеолог тщательно осмотрел свои комнаты, запер биометрический замок и принялся в одиночку осушать две бутылки аргентинского мальбека, специально припасенные им на случай меланхолии.
Остальные отправились в гостиную, по просьбе Смюрдоффа, панически боявшегося оставаться в одиночестве, завернув в уборную. В сам туалет – хоть и не без тревоги – финансист отправился в одиночестве. Справив свои потребности, пошел помыть руки. И встал у раковины как вкопанный. На зеркале чем-то вроде черного маркера было выведено «Тартария будет свободной и великой», а внизу подпись «Царь-борщевик».
– Прекрасно! Просто великолепно! Это именно то, что я ожидаю увидеть в особняке цивилизованного человека! – воскликнул Смюрдофф, забыв даже про страх.
Он так рассерчал от незначительной надписи, что не нашел ничего лучше, чем попросту стереть надпись ладонью. Причем сделал это так неаккуратно, что субстанция, при помощи которой была выведена надпись – оказалось, что она напоминает пыль или мелкие песчинки – насыпалась ему в рукав. Плюнул, выругался, небрежно помыл руки и вышел к своим спутникам. Произнес с ноткой укора в голосе:
– Знаете, когда я был на востоке, видел там множество статуй и барельефов, изображающих один и тот же сюжет. Теперь он очень распространен в тех краях. Выглядит все это так. Некий андрогин – в ряде вариаций и вовсе андроид – с завязанными глазами размахивает огромным, неимоверных размеров мечом. От местности к местности исполнения сильно разнятся – где-то меч обрушивается на толпу, где-то на этакое «дерево жизни». Туристы думают, что это местный аналог Фемиды, но на самом деле это памятник Прогрессу, слепому и беспощадному. Это они пытаются осмыслить последствия модернизации. Забавно, не находите?