После этого Элам окончательно стал составной частью Персидского царства. Его история с тех пор неразрывно связана с историей Ирана. Последние сведения мы имеем, когда, после Александра Македонского, при Селевкидах и парфянах, Элимай — своего рода малый Элам — снова занял независимое положение. Так как Ахемениды хранили свои царские сокровища в Сузах, то наместники Хузы были одновременно «казначеями» (по-эламски — kabniskir). После гибели царства Ахеменидов в 330 г. один из таких «казначеев» создал новую династию, и эта династия Кабнишкиров из Элимаи правила с удивительным упорством в районе Сузы — Изех до конца II в. н.э. — вдали от событий мировой истории.
То, что затем арабские географы X в. н.э. рассказывают об этом районе, является лишь вариацией на тему о «злобном эламите».
Глава VIII.
Искусство Элама
Когда французские археологи, ведшие раскопки в Сузах, обнаружили неожиданно на рубеже ΧΙΧ—ΧΧ вв. в самом нижнем слое (ныне названном Сузы А, а прежде — Сузы I) хорошо сохранившиеся раскрашенные керамические вазы, чаши и кубки, они пришли с полным основанием и неописуемый восторг, ибо керамические изделия из слоя Сузы А (Фото 15 и 21) относятся к самым совершенным произведениям, созданным искусством Передней Азии в IV тысячелетии до н.э. Достаточно подержать в руке сохранившийся черепок этих изделий, осязать их прекрасно отмученную тонкостенную поверхность, созерцать теплые оттенки красок, которыми они разрисованы, будь то красновато-коричневые, темно- фиолетовые или синевато-черные на бледно-желтом фоне, — чтобы разделить восхищение их открывателей.
Правда, впечатление, будто этот вид искусства появился сразу во всем совершенстве своих форм, так как сосуды были найдены в самом древнем слое заселения Суз, было обманчивым. Как было доказано американскими раскопками в Чога-Мише — восточнее Суз, — керамике из слоя Сузы А предшествовало многовековое постепенное развитие, что было вполне естественно и что следовало предположить с самого начала.
Особенностью, свойственной исключительно керамике из слоя Сузы А, являются не только материал и форма сосудов, а прежде всего образное украшение. Творцы этих ваз проявили при их разрисовке столь великое дарование, что оно способно более чем через 5000 лет находить понимание у современного человека, а именно: способность изобразить предмет одновременно и реалистично, и абстрактно. На этих сосудах животные воспроизведены в высшей степени живо и реалистично и в то же время они полностью стилизованы. Эламиту удалось, таким образом, неожиданно объединить необъединимое. Подобное умение искусствовед может наблюдать, правда в совершенно ином виде, у иранских мастеров, создавших в XVII в. н.э. великие мечети в Исфагане. Эти строения сочетают монументальность с изяществом орнамента, филигранно покрывающим изразцовой мозаикой огромные площади стен, с легкостью совмещая кажущееся несовместимым. Создается впечатление, будто через тысячелетия до нас доносится отголосок древнеэламского искусства.