Когда я отстранился, взгляд ее синих глаз был рассредоточенным, губы покраснели и припухли, соски напряглись под тонкой тканью блузки. Мужчина и зверь требовали немедленно овладеть Корой, но нам от нее нужен был не только секс.
— Завтра, — прорычал я у ее губ. — Завтра ты ответишь «да».
****
Но на следующий день ответ был тем же, небрежно брошенный за трапезой из жареной цесарки.
— Сначала освободи меня.
Еще нет. Я промолчал, несмотря на то, что холодная горечь впилась в мое горло ледяными когтями — опаляющее раздражение, покалывавшее кожу. Зверю не нравилось носить одежду, но с появлением Коры я снова начал одеваться. Хотя на мне было не много вещей. Зверь не потерпел бы ни обуви, ни белья. Даже хлопковая рубашка и изношенные старые джинсы натирали кожу и сковывали движения.
— Мой багаж остался у восточных ворот, — заговорила Кора, словно желала отвлечь меня и пресечь просьбы встать на четвереньки. — Сможешь завтра принести его?
— Я уже забрал твой чемодан, — меня притянул ее аромат во время пробежки. Нам со зверем нравилось проводить время на улице. — Сегодня днем я перенес его в твою спальню.
Покои в северо-западном крыле — как можно дальше от моей комнаты.
— Спасибо, — рассеянно поблагодарила Кора, вилкой ковыряя еду. — Чем еще ты сегодня занимался?
— Наблюдал за тобой.
— Откуда? — вскинув голову, она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.
Издалека, поскольку не был уверен, смогу ли держать себя в руках. После приезда Коры зверь стал настойчивей.
— Из северо-восточной башни.
— Ты сказал, что все время проводишь в юго-восточной.
— Так и было, пока ты чуть не задушила себя, — разгуливая по большой лужайке и проверяя длину привязи. В нескольких шагах от главных ворот цепь натянулась. Но Кора металась в безуспешных попытках разорвать или растянуть цепь, пока не рухнула на землю и не разрыдалась.
Впиваясь когтями в каменный подоконник, зверь боялся, что она серьезно поранится, и готовился в любой миг броситься к ней. Именно я сдержал нас, не зная, смогу ли контролировать его рядом с Корой. Вырвись он на волю, и ему было бы мало ослабить натяжение цепи. Зверь не остановился бы, пока не сделал бы Кору своей.
Она вяло передвинула вилкой морковь на тарелке.
— Цепь не дает мне выйти из поместья.
— Не дает. И не даст, — пока я не откажусь от клятвы.
— Ты держишь меня здесь, — осуждающе заявила Кора, — хотя можешь освободить.
— Могу, — мягко согласился я, — но не стану.
У нее задрожали губы, и она посмотрела на меня с ненавистью в синих глазах. Кора резко встала из-за стола и собрала посуду, чтобы унести на кухню.