клубном доме. Возможно, он видел тебя там или что-то вроде этого, — произнес Калеб
после продолжительной паузы.
Она нахмурилась от слабого предположения. Он не казался уверенным. Совсем. На
самом деле звучало так, словно он успокаивал ее, но даже сама идея была невероятной.
— Если вы не знакомы, тогда какого черта он в твоей квартире?
— Не знаю, Присс. Послушай, я собираюсь сделать несколько звонков и потом
перезвоню тебе. Тащи свою задницу в аэропорт и садись в самолет. Лети домой. Тебе там
будет хорошо.
Она открыла рот.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что «мне там будет хорошо»? Мне стоит
волноваться?
— Нет, если ты каким-то образом не перешла ему дорогу или не задолжала денег,
— рассеянно ответил Калеб. — Блядь, я не знаю. Может, все просто: он заметил тебя
возле моего дома и захотел проверить.
Ладно. Это не успокаивало.
— Поэтому вломился в твою квартиру и ждал шанса, что я покажусь там сегодня
утром? Калеб, брось. — Она откинула голову на спинку сиденья и уставилась в потолок, когда мимо проехал городской автобус и оставил за собой след раскаленного воздуха.
Почему было такое чувство, словно что-то происходит, но она понятия не имела, что
именно?
— Давай посмотрим, что я смогу разузнать, — Голос Калеба был напряженным. Он
злился, и Ева смирилась, зная этот тон. Она ничего больше не добьется, пока он не
покопается. — Я позвоню тебе.
Она вздохнула. Внезапно отъезд из Нью-Йорка перестал быть тем, чего она
боялась.
— Хорошо. Я еду домой. Все мафиозные головорезы твои.
Сидя за своим столом, Габриэль Моретти, или Мур, как он теперь был известен
общественности, поднял взгляд от экрана ноутбука и выглянул в окно кабинета. Облачное
небо над неспокойным заливом Пьюджет-Саунд становилось невидимым.
— Мне нужно слово, что ты выручишь меня.
— Оно у тебя есть.
Это глупое, совершенно очевидно глупое утверждение. Он никак не мог отказать в
просьбе Василию. Дочь. Дочь Василия. Ребенок его друга и наставника, который оказался
прекрасной и чертовски элегантной женщиной. Тело отреагировало, как и всегда, когда
мысли о Еве Джейкобс посещали его грязный разум ублюдка.
Он закрыл глаза и втянул воздух, ненавидя свой живот за то, что тот превратился в
один большой узел похоти. Но, черт возьми… это объяснимо, учитывая, как она
выглядела. Он был возбужден. Не в хорошем смысле. С тех пор, как взглянул на эту
чертову фотографию. И стало только хуже, намного-намного хуже, когда он увидел ее во
плоти.
Он наклонил голову и хрустнул шеей, прежде чем усесться поудобнее на стуле.