Но ухо вдруг уловило какой-то звук, несвойственный природе. Повинуясь непонятному порыву, Тоня пошла на него. Коридор… лестница… коридор… Откуда только силы взялись? Звук становился всё чётче. Она узнала его. Такие переливы мог издавать только клавесин.
Возле двери, из-за которой лилась музыка, она остановилась. Перевела дыхание. Осторожно проскользнула внутрь. В первую секунду показалось, что очутилась на краю пропасти. Вокруг только темнота. А слабый дрожащий свет — где-то далеко-далеко внизу. Но в следующее мгновение поняла, что просто стоит на внутреннем балкончике, а под ним — зал. Огромный и пустой, освещённый лишь пламенем нескольких свечей. Они выхватывали из темноты клавесин, за которым сидел… сердце остановилось… Макс.
Она опёрлась спиной на стену и замерла. Музыка обволакивала, растекалась по коже горячими волнами, с каждым вдохом проникала в лёгкие. Тоня смотрела на его руки. В тот момент она была абсолютно уверена, что нет ничего красивее, чем длинные сильные мужские пальцы, извлекающие звуки из белых и чёрных клавиш старого инструмента. Те самые пальцы, которые зарывались в её волосы, которые скользили по шее и плечам, заставляя дрожать.
За окном громыхнуло. Так близко, что сердце зашлось. Или это не за окном? Это пальцы Макса мучают клавиши, бьют неистово и отчаянно, и инструмент отвечает такими же рвущими душу пронзительными звуками. У Тони сбилось дыхание. Словно нырнула в омут, где нет воздуха — только чувства, оголенные нервы.
Новый удар грома, яростный и иступлённый. Почему Максу так больно? Как будто он тоже уже знает, что им суждено расстаться. Как будто хочет утопить в этих дьявольских звуках горечь разлуки.
Дождь бушевал на улице, но Тоне казалось, что гроза пробралась уже прямо сюда. Тяжёлые безжалостные капли били Максу в лицо. Стекали с волос на клавиши. Разбивались в водяную пыль, неспособные соперничать с силой рвущихся из инструмента звуков…
Глава 46. Для профилактики
Макс колотил по клавишам. С такой силой, будто собирался раздолбить их, раскрошить в щепки. Старый инструмент выл и стонал, кричал надсадно. Но Максу хотелось ещё громче. До боли в барабанных перепонках. Утонуть в этом море звуков. Ощутить их внутри себя. И не чувствовать больше ничего. Совсем ничего.
Но не чувствовать не получалось. Её образ стоял перед глазами, как проклятие, сводящее с ума. Как-то можно выжечь его из мозгов?! Кто-то знает, как это делается?! Вирджиль, ещё друг называется… что за банальности он нёс? Не верь тому, что в голове, верь тому, что в сердце. Зачем он это сказал? Собирался сделать ещё больнее? Да если бы Макс отключил мозги и дал волю желаниям, рвущимся из груди, он бы уже давно был в комнате Белинды. Сминал бы девчонку, прижимал к себе, жадно пил её губы, заставляя задыхаться… Чёрт! Картинка получилась такой реалистичной, что тело отозвалось сладко-горькой ломотой. Макс захлопнул крышку инструмента. Поднялся, стремительно вышел из зала.