— Или с рыжим? Или та, где много котов! Нет, я не могу!
Смеясь, они походили еще, и наконец, посмотрев на часы, снова стали спускаться по лестнице. Попрощались с «бабушкой», которая оказалась стильно одетой пожилой дамой, с обычным, впрочем, вязанием на худых коленях. И вышли в яркое городское электричество и вечерний шум.
— Я бы вас довез, но боюсь, застрянем, — Азанчеев извинительно развел руками, — вместо спектакля придется сидеть в машине. Так что, в метро и немного пешком.
— Пешком, — согласилась Шанелька, — вечер какой дивный.
После метро неторопливо шли сначала вдоль шумной широкой улицы, потом свернули в переулок, полный людей и витрин. И скоро оказались у ряда высоких стекол, с развешанными на них афишами.
— Там каждая картина уже готовая сказка, — Шанелька держала Крис под руку, приноравливаясь к шагам, — просто вот, смотри и записывай.
— Будешь писать про котов? Как Вася Ложкин их рисует?
— Нет. Про одних только котов неинтересно, вокруг столько всего, — Шанелька понизила голос, стесняясь внимания Азанчеева, тот уже открыл высокую дверь, ждал, пропуская девочек вперед, — Криси, у меня такое чувство, будто меня разорвет изнутри. Так много всего. Смешно, да?
— Нет. Это очень хорошо. Ты не торопись, пусть все само.
— Я постараюсь.
Крис почти вошла, но оглянулась на отставшую подругу:
— Шанель?
Та, вдруг шагнув в сторону, присела на корточки, всматриваясь в угол зарешеченных ворот.
— Что нашла?
Среди жидких кустиков сорной травки сидел котенок. Тощий подросток, с ночными темными глазами, кажется, белый, замурзанный донельзя. Мяукнул еле слышно и обхватил лапами протянутую руку Шанельки.
— Вот блин, — расстроилась она, — ничейный. Сирота. Смотри, худой какой.
— Вот блин, — повторила за ней Криси, тоже присаживаясь на корточки и отправляя за спину сумку на ремне, — ты снова нашла себе головную боль. Может он тут, дворовой? Сидит же внутри.
— Угу. А чего не кормят тогда? И у нас нечего дать дитю.
Шанелька бережно отняла руку и выпрямилась, оглядываясь. В десятке метров Азанчеев несколько нервно придерживал двери, пропуская поток зрителей и кивая в ответ на благодарные кивки.
— Пойдем, Нелькин, а то Валерке скоро на чай начнут бросать. Купишь в буфете сосиску, когда выйдем, угостишь котика. Норм?
— Валерке? — удивилась Шанелька, — а, да, Валерке Аксенычу. А там точно сосиски есть?
— Обязательно.
— Ты нас тут жди, — строго сказала Шанелька подростку, — мы придем, через… а сколько времени спектакль? Три часа? Ого. Ладно.
Они повлеклись внутрь, и Шанелька оглядывалась, хмуря светлые брови.