— Меня? — уставилась я на дядю.
— Да… К тебе привязался тот мальчик. Граф говорил, что из-за этого теперь проблемы в их общении. Он хочет чтобы тысячу и один день ты приходила в замок и проводила его с ними.
— Но это неприлично! — выпалила я, пылая от возмущения.
— Именно, дорогая моя. Ходить к неженатому мужчине девице, которая стремится выйти замуж — это верх непристойности, поэтому…
— Думать надо было раньше, — холодно произнёс голос от дверей кабинета.
Мы с дядей резко повернулись — граф де Ла Фер стоял на пороге. Видимо, он проигнорировал почитаемую всеми традицию стука.
— Как вы сюда попали? — воскликнул дядя.
— Через коридор, — равнодушно констатировал граф, — Сегодня день вашего ответа и я приехал за ним.
— Помилуйте, месье, вы же знаете, что я не могу согласиться с этими условиями, — возразил дядя.
— Вам более ничего не остаётся. Да и к чему так упрямиться? Я просто предлагаю мадемуазель заниматься с Раулем, и не более.
— Вы предлагаете моей племяннице, дочери виконта, роль гувернантки? — взревел дядя.
— О, уверяю, что это наиболее чем приемлемое для вас предложение, — спокойно ответил граф.
Пока месье де Бельфор возмущался, вспоминая о древности нашего рода и грозил дойти с жалобой до самого короля, я обдумывала это странное требование. Миллион пистолей — сумма неподъёмная не то что бы для нас, но и для очень зажиточных дворян. Даже если продать все мои драгоценности, использовать все наши деньги, включая и моё приданное, то мы не наскребём эту сумму. О продаже земель речь и не шла — отныне, после указа короля, продажа их стала невозможной. Лишение графства означало и лишение титула. Для моих кузенов это так же сулило большие проблемы. Шарль мог потерять довольно хорошую и денежную должность. Подобные неурядицы могли нанести существенный вред и браку кузины Маргариты. Я же полностью оставалась без денег, что сводило мои шансы выйти замуж к нулю. Как и принятие пострига, ибо монастырю я тоже должна была преподнести хоть небольшое, но приданое. Мы попались в ловушку, которую мой дядя сам же себе и расставил.
— Я согласна, — произнесла я тихо и отрешёно.
Дядя умолк, и ошарашено уставился на меня.
— Дорогая, ты не обязана это делать, — попытался возразить он.
Граф же повернулся ко мне:
— Ваши слова сегодня, пожалуй, самые здравые, в этом доме, мадемуазель. Ваше общение со мной и с моим подопечным продлится практически три года.
— Но почему так долго? — спросила я.
— В восемь лет я планирую отдать Рауля учиться в королевский коллеж, а до этого заботиться о нём будете вы. Ночевать вы, конечно, будете в доме дяди. Да, некоторые правила приличия я, конечно же, соблюдаю. Пересуды соседей этой провинции вас не должны заботить. Если кто-то попробует вам особо досаждать — просто скажите мне и я угомоню самых отчаянных. Да, вы пропустите три сезона в Париже, но вы достаточно молоды, поэтому это не такое уж большое упущение для вас. Однако, вы сохраните приданое, а это, разве, не главное для будущего замужества? Плюс то, что случится здесь, в Провансе, здесь же и останется. Если вы не будете всем в Париже рассказывать о том, как провели эти три года, то конфуза не случится.