Пароход подошел к Казани в полдень. Над Волгой висит раскаленное солнце. Жарко. Михаил спустился на грязную пристань, пробрался сквозь кричащую толпу торговцев-татар.
Трамвай потащил его по равнине мимо каменного шатра памятника воинам, погибшим при взятии Казани. С длинной дамбы виден почти весь город. На холме, у Казанки, белеют стены и башни кремля. Правее самодовольно выглядывают из зелени нарядные фасады больших каменных домов. За ними торчат башни минаретов и золоченые купола церквей. Внизу, ближе к Волге, в беспорядке жмутся друг к другу неказистые домики городской окраины. Еще дальше притиснута к самым берегам поймы татарская слобода. Минареты натыканы здесь чаще.
Явка привела Михаила на Покровскую 25. Дверь открыл хорошо одетый молодой человек, с аккуратно подстриженными бородой и усами и черной, с ранними пролысинами, головой.
— Могу я узнать у вас адрес зубного врача?
— Врач принимает только по пятницам.
— Я привез вам привет от Сократа.
— Жду уже третий день.
— Сколько будет семью восемь?
— Девяносто девять.
— Ну, что же, давайте, знакомиться, — сказал молодой человек, вводя гостя в комнату.
— Владимир Адоратский.
— Михаил Заводской.
Адоратский пригласил Михаила в свой кабинет (он жил в квартире отца — старого казанского адвоката). Первое, что бросалось в глаза в комнате, — книги. Они занимали два больших шкафа, аккуратными стопками лежали на столе и на тумбочке. Михаил с уважением погладил красивые книжные корешки.
Усадив гостя в кресло, Адоратский стал рассказывать. Совсем недавно он вернулся из-за границы, куда уехал весной, сразу же после окончания Казанского университета, уехал для того, как он сам выразился, чтобы закончить трудную работу разрушения обманов. В Женеве познакомился с Лениным, слушал его выступления, усердно читал нелегальную литературу, протоколы II съезда. В Казань вернулся большевиком. Приехал нагруженный грудой картонок, альбомов, бюваров. Все они были склеены из тончайшей бумаги особым клеем. Достаточно было такой картон размочить в теплой воде, как листки легко отделялись друг от друга. Просушив, их можно было свободно прочесть.
От заграничных новостей перешли к казанским делам. d прошлом году жандармы трижды громили эсдековский комитет: в марте, апреле и декабре. После последнего провала работа в городе замерла. Рабочих в Казани мало, в основном пришлые из деревень. Стачки редки и вялы. Более активны студенты. В здешние институты, особенно в университет, съезжаются неблагонадежные со всей России, те, кого не принимают в столичные университеты. Но сейчас студенты разъехались на каникулы…